СюжетыКультура

И имя нам — «орда»

На ММКФ состоялась мировая премьера картины Андрея Прошкина по сценарию Юрия Арабова

Этот материал вышел в номере № 70 от 27 июня 2012
Читать
На ММКФ состоялась мировая премьера картины Андрея Прошкина по сценарию Юрия Арабова

Редкий для современного отечественного кино образец костюмного фильма, обращенного к истории Средневековья.

Среди недавних диспутов на тему вечного конфликта «презумпции духовного» и корыстолюбивого земного можно вспомнить «Остров» и «Царя» Лунгина, «Попа» Хотиненко, «Раскол» Досталя, «Чудо» Прошкина-старшего. Для страны, на протяжении 70 лет с экрана пропагандирующей атеизм (исключая евангельские мотивы в фильмах Тарковского, Шепитько, Климова), — это поворот на 180 градусов. Сегодня востребовано идеологическое обоснование легитимности власти. Церковь готова эту сомнительную легитимность подкреплять и осенять хоругвями. Вчера «народ и партия», сегодня «государство и церковь» воодушевленно едины и неделимы. Что и призван доказать кинематограф. Но в лучших из киножитийных творений получается всё наоборот. В сравнении с высокодуховными сынами Божьими — сильным духом митрополитом Филиппом в исполнении Олега Янковского, избывающим свои грехи старцем Анатолием Петра Мамонова, непоколебимым протопопом Аввакумом Александра Короткова — нынешние иерархи, отягощенные мирскими амбициями, материальной озабоченностью и идеологическим обслуживанием, не выглядят неоспоримыми примерами для паствы.

В основе сюжета фильма — эпизод из жития святителя Алексия, митрополита Московского. Летописи гласят, что в 1357 году Алексий исцелил мать хана Золотой Орды Джанибека, царицу Гайдулу, после чего хан отменил поход на Москву.

Инициатором проекта стала Православная энциклопедия «Кирилл и Мефодий». Задачей было показать сюжетно-образующую роль церкви в истории государства российского. Юрий Арабов избрал иной путь. Его сценарий — личная, возможно, дискуссионная, но вполне современная история. По Арабову, не сила (тем более сформулированная политика насилия), а трудный путь к истине, оплаченный ценой трагических ошибок, и прежде всего жертвенность, способны преобразить мир.

Алексий сообразно житийному укладу истории проходит в столице Орды Сарай Бату все круги ада. Но в отличие от благостности канонического жития, экранный Митрополит терпит сокрушительное фиаско в излечении грешной воительницы, участницы в заговоре и убийстве собственного сына. Арабов, автор сценария фильма «Чудо», последователен в доказательстве, что Бог не принимает «чуда по заказу», как пиццу или такси. Что чудо — не цирк и не ловкость рук (изобличенного в обмане фокусника ханской волей немедленно превращают в кровавое месиво).

Традиционное житие создатели фильма трансформируют в мистериальную поэму. В ней несколько глав, ознаменованных насильственным свержением власти в Орде: средний брат уничтожает царственного старшего, младший — среднего. Эти «кровные» убийства становятся проклятием слепнущей матери Гайдулы.

Митрополит Алексий Максима Суханова не по собственной воле берет на себя непосильный труд сотворения чуда: в ответственную командировку его посылает князь Иван Красный, иначе татары сожгут Москву. Более того, Митрополит не очень-то в свои силы верует, не Христос же он. Но от названного кудесника требуют: давай, твори диво дивное с Божьей помощью, а мы здесь подождем-помолимся. В общем, Чудо — в студию!

Суханов провел колоссальную внутреннюю работу, чтобы раствориться в личности крупной, усмирившей собственное «я». Тусклый голос, обращенный внутрь себя взгляд, «победительное» смирение… Ну, может, если придираться, чересчур моложав, статен, крепок телом его «великий старик».

Алексий, униженный и оскорбленный, движется в тряпье по смрадной столице без имени, без крова, без пищи. Опускаясь в колодец мученичества все ниже, до рабских чистильщиков грязи, что живут не более трех дней. Дабы «вычистить» из него остатки веры в Божью справедливость, на его глазах убивают каждого третьего раба. Но страдание это необходимо, чтобы, пройдя сквозь сомнение, сохранить в себе нечто важное… Пусть не окончательную истину — но путь, направление. В финале Алексий уходит из чужого города. Он не ведает: его ли жертвами и «покорными усилиями» прозрела царица Гайдула (поразительной силы незабываемая работа Розы Хайруллиной), но он сделал что мог, а значит, «будь что будет».

Орда — не религиозное кино. Не про то, что ортодоксальное православие сильнее мусульманства (именно отец Джанибека Узбек исламизировал Золотую Орду, нередко огнем и мечом) и иных христианских вер (именно Алексий дал возможность католическим дипломатам покинуть негостеприимную Орду).

Для Прошкина и Суханова конфликты и баталии разворачиваются на кровопролитном фронте души. Здесь, а не вовне, главные потери, ослепления и прозрения. И «орда» ведет бой внутри человека, заполоняя темным «игом» все большие пространства. Но, по Арабову, в самом зле заложено взрывное устройство, механика самоуничтожения. И силы нужны нечеловеческие, чтобы эту механику «очеловечить». В этом — посыл картины.

Поэтому смешно, когда на пресс-конференции авторов корят в замышленной «антирусскости» или в возвеличивании православия.

Евразийское Средневековье в фильме выглядит в равной степени убедительно и условно. Глиняная столица самоназванного Великого государства Улус Джучи, в русской традиции Золотая Орда, лишь отчасти соответствует описаниям древних путешественников. Город возникает как мираж над бесконечной степью. Каждая сцена — «глава» фильма — имеет свое стилистическое решение. В парадном шатре старшего брата, хана Джанибека (Андрей Панин), — всё мясное, сальное, потливое. Опасное. Никому не ведомо: поцелует тебя хан, вытрет о твою голову испачканные жиром, кровью пальцы или зарежет? Сцены невыносимого труда рабов решены в стилистике адского «мрака вечного огня». В шатре извращенного и изломанного юнца, младшего сына Гайдулы, витиеватые пляски вассалов смотрятся микстом танца опричников из эйзенштейновского шедевра «Иван Грозный» с современного рэпа.

Если говорить о недостатках фильма, они в явном перекосе: многочисленные сцены в Орде поданы в саркастическом, гротескно-трагическом ключе. Русских сцен мало, и решены они, если не елейно, то вполне благостно. Из-за этого стилистического перекоса и возникают идеологические упреки к фильму (сбалансированный сценарий обладал художественной убедительностью, видимо, продюсер — Православная энциклопедия — все же вмешался в работу). Думаю, по этой же причине картина Прошкина не попала в отбор главных фестивальных форумов.

Фильм демонстрирует не только воинственность, но дикость, идейное варварство Орды, пожирающей себя злостьюи насилием, бессмысленной ненавистью, душащей православный мир. В истории, как известно, было все сложнее, особенно во времена хана Джанибека и Ивана Красного.

«Орда» вызовет острую полемику (сайты Татарстана уже обвиняют авторов фильма во всех смертных грехах). Но как обойти качество сложнопостановочной картины, опровергшей факт смерти всех профессиональных цехов российского кино?

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow