По данным Минкульта, в 2011 году доля российских фильмов в прокате составила всего 18% сеансов и 12% кассовых сборов. В первой половине 2012-го отечественное кино продемонстрировало некоторый прирост сборов, но посещаемость наших фильмов снизилась на 9% по сравнению с 2009 годом. Киноотрасль снова замерла в ожидании очередных переустройств. Минкультуры разработало законопроект, вводящий квоты на показ в кинотеатрах российских фильмов.
Сегодня на самых разных уровнях идут жаркие обсуждения: как сделать, чтобы зрители смотрели отечественное кино, чтобы государство полноценно и продуманно прописывало «дорожную карту» отечественной киноиндустрии? Как спастись от засилья американских фильмов? Российские кинематографисты с завистью поглядывают на Францию. Там создана идеальная модель защиты и развития национального кино. Кроме того, на родине кинематографа строго следят за тем, чтобы зрители имели возможность смотреть не только французское кино, но и мировой качественный арт-хаус.
Как именно работает знаменитая французская система, спрашиваем у «рулевых» киноиндустрии: заместителя генерального директора Центра национальной кинематографии Франции (CNC) Одри Азулэи генерального директора UNIFRANCE Режин Атшондо.
— У нас сегодня только и говорят о квотах, Минкультуры предполагает, что доля показа российских фильмов от общего числа сеансов, проходящих во всех кинозалах с 12 до 24 часов, за первое полугодие 2013 года должна достигнуть 20%. Но во Франции для поддержки национального кино создана многоэтажная система, охватывающая все стороны: господдержку, прокат, кинопоказ, воспитание аудитории.
Одри Азулэ:В самом начале основными видами поддержки были отчисления от продажи каждого билета на финансирование французского кино. Потом прошли серьезные дебаты, в результате которых было принято политическое решение, подчеркивающее особую значимость кинематографа. Тогда же определили, что воображение французов не должно быть оккупировано не только американским, но и исключительно нашим видением мира. Надо расширять его, чтобы человек умел понимать и ценить разные вещи, через экран получать ощущение многокрасочности мира. Может, это очень французская черта — желать все больше и больше свободы, не любить никаких ограничений. Ведь кино — способ познания мира, возможность, открыв глаза, узнать другую свободу. Нельзя ограничивать людей ни в чем.
— Про свободы еще поговорим. А с какого года процент с каждого проданного билета отчисляется на производство кино?
Одри Азулэ: Идея таким образом финансировать кинематограф возникла у одного потрясающего деятеля по имени Жанз, погибшего во время Второй мировой войны. Франция была освобождена в результате совместных действий армии союзников и движения Сопротивления. Идеи Жанза получили поддержку. И когда в послевоенной Франции встал вопрос возрождения национальной экономики, стали искать механизмы, чтобы запустить индустрию кино, которая была сильной до войны. Поэтому в 1946 году была институционально закреплена эта схема. Отчисления с билета стали взимать в 1948 году. Вспомните: французское кино в руинах, наши экраны наводнены американскими фильмами. А это кино армии освободителей, значит, модное вдвойне — все смотрели исключительно американские картины. Французское кино и возрождать-то было не на что. Тогда решили с продаваемых билетов на фильмы заокеанских студий-мэйджоров отчислять средства на создание своих.
— В общем, Голливуд стал «кормилицей» французского кино, но одним кинопрокатом вы не ограничились, государство зорко следит за развитием новых технологий.
О. А.: Конечно, дальше этот вид пошлины распространялся на все дальнейшие воплощения и использования кино. Наше кино «кормит» не только прокат в залах; с появлением телевидения стали отчислять средства с телепоказов. Потом с видеопроката, с абонементов видео по требованию, с распространителей сигналов по кабельным каналам, с телекоммуниционных каналов, дающих доступ к интернет-каталогам фильмов.
— Эта продуманная «круговая порука» способствует созданию национального кино. А вот и вопрос о свободе, которой вы так привержены. Как сочетается свобода с полной регламентированностью французского кинорынка? С кодексом обязанностей и свобод кинопоказчиков?
О. А.:В результате анализа мы пришли к простому выводу. Если дать бесконтрольно действовать либеральным законам рынка, американское кино, со всеми его преимуществами, тенденцией к расширению, мощнейшими механизмами продвижения по всему миру, захватит новые позиции и возвратной волной убьет ту свободу, которая вначале декларировалась рынком. Поэтому, защищая интересы зрителя и интересы профессии, мы договорились, что необходимы какие-то ограничения кино как индустрии, для того чтобы сохранить кино как искусство.
Режин Атшондо:Да, вы сразу определили главный узел противоречий между строгой регламентацией и вечным французским стремлением к свободе. Но у нас эти противоречия — видимые. Потому что этот принцип поддержки никем не оспаривается: ни профессионалами, ни прокатчиками, ни зрителями. Меняются правительства, приходят к власти правые или левые, Миттеран или Ширак, принцип системы финансирования кино никогда не подвергался сомнению. Надеемся так и будет.
— С разрушением системы советского кинопроката у нас началась полная анархия, и американское кино постепенно вытеснило в умах зрителей и отечественное, и любое авторское кино.
Р. А.:Кинематограф — искусство, которое легче всего понимается, пересекает границы, путешествует, воздействует на мир нашего воображения. Поэтому мы считаем, что нельзя допустить ситуацию, когда во всех странах мира, за исключением, может быть, Индии и Китая в силу их специфики, — 80% фильмов составляет американская продукция. Нам кажется, это ограничивает мыслительные, аналитические способности человека. Поэтому надо поддерживать право каждого зрителя на доступ, например, к кинематографу Ирана, Палестины и Израиля, Кореи, Филиппин.
— В России процветает авторитаризм показчиков, которые демонстрируют что хотят. Дума почему-то освобождает кинотеатры от НДС. И нам все это объясняют свободой рынка, правом владельцев показывать в своих кинотеатрах исключительно американское кино, которое их обогащает. Как быть?
Одри Азулэ:Регламентации не возникают в закрытых кабинетах чиновников. Они создаются в результате открытого и подробного обсуждения со всеми участниками кинопроцесса, в том числе и с владельцами кинозалов. Мы пришли к выводу, что разнообразие предложения имеет не только культурное, но и экономическое значение. Благодаря этой политике сегодня мы наблюдаем и рост числа проданных билетов, и увеличение кинозалов, какого не видели последние тридцать лет. Поэтому владельцы кинозалов на практике убедились: разнообразие предложения привлекает публику. Зритель возвращается к ним за новыми и новыми фильмами.
— Вы говорите о долговременной работе, а если сейчас у нас во всех мультиплексных залах запустить, допустим, каннских или венецианских призеров, они провалятся. Надо с чего-то начинать. С чего?
Р. А.:Первые два года будет трудно. Но в долговременной перспективе эта политика себя окупает. Мультиплекс для того, чтобы нормально работать, должен показывать и американское кино, и фестивальное. И потом, мы же ведем огромную работу по воспитанию публики. Надо учить публику видеть и понимать арт-кино. Конечно, это работа, рассчитанная на долгий срок. Но она необходима, иначе вы не узнаете своих зрителей, а ведь это граждане вашей страны. Вот почему это и политическая задача.
— Для меня этот разговор связан и с темой морали, отношением к профессии. У нас все важные решения принимаются келейно, за закрытыми дверями кабинетов. Это с одной стороны, с другой — вы говорите об общих интересах киносообщества. Наше киносообщество раздроблено на кланы, при этом каждый — за себя. Что такое французское киносообщество?
Р. А.: У нас есть чувство, что все мы принадлежим к одной большой семье. А в семье, как вы знаете, есть братья, которые любят друг друга, есть кузены, которые не разговаривают друг с другом, есть скелеты в шкафах, есть ссоры и примирения. Тем не менее мы чувствуем, что мы — родственники. И как всякая семья, с наступлением угрозы забываем обиды и обороняемся вместе. Конечно, эти «родственники» могут иметь разные финансовые интересы, могут судиться за наследство, в частности, по-разному желают делить доходы от фильма. Роль госорганов в том, чтобы выработать общую стратегию: соблюдая интересы отдельных участников, вести к развитию всей отрасли.
— А как быть с многоликой коррупцией? Это не обязательно «откаты», есть свои привилегии у идеологически «правильных» творцов, но главное — заручиться поддерж-кой авторитетного чиновника…
Р. А.:У нас помощь распределяется исключительно комиссией, состоящей из профессионалов. Государство в виде чиновников лишь помогает в организации их работы. Кроме того, во Франции существует давняя многовековая традиция госслужбы. Во французской киноиндустрии нет проблем с коррупцией — нет скандалов, судебных дел. Коррупционные проблемы возникают, например, с заключением тендеров на строительство или распределением заказов на строительство дорог. Вот тогда начинается буря в СМИ.
— В России сегодня остро встает вопрос идеологии, существует госзаказ на патриотическое кино. Каким образом транслирует, и транслирует ли, государство идеологию через кинематограф?
Р. А.: Нет. У нас проекты оцениваются исключительно по эстетической составляющей и артистическим качествам. Сценарий, синопсис фильма обсуждаются в каждой из комиссий. Но нет никакого идеологического задания в качестве обязательного условия, нет «специальных поддержек». У нас снимается огромное число фильмов, довольно критично описывающих французскую систему, в том числе и власть. И этот автор может вернуться в государственный орган за поддержкой новой картины, если у него хороший проект. А дальше какой-то телевизионный канал может отказаться показывать его фильм, сочтя критику слишком резкой. Или какой-то актер не согласится с видением режиссера, откажется сниматься. Это их право. Но мы не имеем права судить и поощрять кинематограф с точки зрения идеологии.
