В конце прошлой недели интернет взорвался сообщениями о том, будто Союз журналистов России решительно поддержал новый вариант закона о клевете. Все об этом написали, вволю поглумились над нами в эфире, кто-то уже собирает подписи с осуждением нашего предательства профессии… Оказывается, о нашей якобы поддержке во время обсуждения в Думе заявил автор законопроекта господин Хинштейн. Хотя господин Хинштейн вовсе не пресс-секретарь нашего союза, озвучивать нашу точку зрения по тому или иному вопросу ему никто не поручал, а официальная позиция СЖР на сайте союза высказана совершенно четко и ясно: мы — наоборот — категорически против. И никто из руководителей союза ничего иного никогда не говорил.
Повторю эту позицию.
Прежде всего удручает невероятная торопливость в законотворческой деятельности наших депутатов, законы принимаются в режиме спецоперации, каждый раз проект вылезает из кармана того или иного Хинштейна, как чертик из бутылки, и просто ставит общество перед фактом. Почему, зачем? Казалось бы, совсем недавно все тот же Хинштейн голосовал за декриминализацию статьи о клевете — вместе со всей своей партийной фракцией. Что же произошло за последние семь месяцев такого, что понадобилось сломя голову возвращать эту статью в Уголовный кодекс? Где статистика безнаказанного разгула зарвавшихся клеветников?
Безусловно, личность должна быть максимально защищена, авторы проекта так и говорят: речь вовсе не о журналистах — новый закон встает на стражу «маленького» человека, в том числе и от произвола чиновника, от которого «маленький человек» не в силах отбиться. Представляете: человека опозорили, он подал в суд, а клеветника присудили к смешному тысячерублевому штрафу? А теперь, значит, справедливость восторжествует самой полной мерой. Только вот практика показывает, что более всего от критики приходится ограждать, наоборот, самых ранимых — губернаторов, министров, партийных вождей… И они сами с этой задачей вполне справляются, причем с огромным перебором.
У нас законодатели вроде бы исходят из нормальных человеческих посылок, но то, что выходит из-под их пера, мгновенно превращается в издевательство над здравым смыслом, над всем тем, что авторы этого закона вроде бы защищают.
Взять те же поправки в закон о некоммерческих организациях. У нас очень любят ссылаться на иностранный опыт — американский, северокорейский… Вот и здесь: нам постоянно повторяют, что это — калька закона американского. Но кто бы этим ребятам подсказал, что тогда надо брать всё их законодательство в целом, а не отдельными произвольно выбранными абзацами. В Америке подобный закон является частью очень серьезного законодательства по лоббированию, в котором и существует формулировка «иностранный агент». А когда у нас забирают из этого огромного и серьезнейшего законодательства только одну формулировку да еще требуют, чтобы человек выжигал ее себе клеймом на лбу, получается несколько другое.
Этот закон тоже прикрывается вполне нормальным резоном: «НКО должны быть прозрачными, мы вправе знать, на чьи деньги они существуют». Кто бы спорил. Но почему только — они? Причем из сферы действия этого закона вычеркнуты, скажем, религиозные общины или какие-то иные заведомо «правильные» объединения, и это еще больше оглупляет изначально не самую умную идею. Кто-то вправе существовать на иностранные средства, кто-то — нет. И вообще, почему меня должны интересовать исключительно иностранныеденежки? Мне как налогоплательщику, скажем, куда важнее знать, куда тратятся наши, отечественные, бюджетные рублики, на какой, с позволения сказать, «Селигер»…
…Но вернусь к тому печальному обстоятельству, когда с такой готовностью, казалось бы, вполне приличные люди бросились клеймить Союз журналистов, не удосужившись хотя бы уточнить, есть ли для этого повод. В данном случае повода нет и не было.
Мне кажется, не надо стараться кому-то доказать, что ты больший враг совершающихся глупостей, нежели все остальные. И не искать каких-то неведомых врагов среди тех, кто по идее твой союзник. Уверяю вас, что я лучше других знаю, насколько моя организация уязвима для совершенно справедливой критики. Но меня каждый раз ставят к позорному столбу не за это, а за то, в чем мы на дух не виноваты.
