Приедет ли Владимир Путин на «Селигер», не было известно до последнего. Даже когда накануне намеченного визита нагрянули сотрудники ФСО, никто не мог сказать точно: случится ли? Однако к встрече здесь готовились: всем группам приказали убрать с улицы лишние вещи, вдоль тротуаров и перед сценами установили роскошные декорации, а комиссары движения «Наши» за несколько дней начали отбо р тех, кому предоставят возможность задать вопрос президенту. Среди них оказался и я.

— Иван, — во время одной из лекций меня внезапно похлопал по плечу незнакомый юноша с бейджиком организатора смены. — Меня Арсений зовут. Заходи в Сити-центр.

Сити-центр — это огромный шатер, в котором располагается администрация лагеря. Здесь же иногда читаются ВИП-лекции. В углу шатра — огороженная комнатка, где в мягких креслах сидят комиссары.

— Привет еще раз! — Арсений встречает при входе. — Слушай, мы внимательно смотрели за тобой на протяжении смены и решили, что ты можешь задать вопрос Владимиру Путину. Ты готов?

Соглашаюсь.

— Тогда у тебя десять минут, чтоб все придумать.

Он оставил мне чистый лист бумаги, ручку и ушел. За десять минут в голове появилось два вопроса, которые звучали дословно так:

1.Владимир Владимирович, не опасаетесь ли Вы активизации народных волнений, когда подписываете законы, подобные закону о митингах, об «иностранных агентах» и возвращению в Уголовный кодекс статьи «Клевета»?

2.Почему государство не предпринимает усилий по возврату денежных средств, похищенных из бюджета страны путем возмещения НДС фирмами-однодневками?

—Отлично, — Арсений оценил написанное. — Такие и нужны: не банально. В общем, мы тебя посадим на определенное место, чтобы тебе дали микрофон. Вам отведены первые три ряда. Приходи пораньше.

В день приезда президента я был на месте за 40 минут до начала.

— Ваня, садись вот здесь, — меня усаживает комиссар «Наших» Мария Кислицына. До нынешнего года именно она была организатором смены.

Третий ряд, рядом со мной — парень из «России молодой» и мужчина лет сорока — в числе прочих волонтеров он недавно вернулся из Крымска. Большой шатер забивается людьми до отказа: сюда пришли все 4000 участников. Задать вопрос президенту надеются даже в самых последних рядах: там разворачиваются плакаты с призывом их не игнорировать.

— Президент Российской Федерации задерживается на неопределенное время, — раздается по громкой связи. Этого стоило ожидать. Собравшиеся робко выходят за водой: на улице +31˚С. Владимир Путин в итоге приходит с полуторачасовым опозданием и срывает такие аплодисменты, каких до этого на Селигере удостаивался, пожалуй, только Василий Якеменко. Тут нужно отметить, что до появления президента, так сказать, в физической оболочке, а не в виде портретов, по настроению участников форума было сложно определить, как они относятся к Владимиру Владимировичу — при мне не раз звучала фраза: «Мне Путин неинтересен», а на деревянной дорожке в одну из ночей даже появилось граффити: «Путин, уйди сам». Очевидно, все-таки флюиды власти передаются только при личном общении…

— Добрый день, дорогие друзья, — президент начал свое общение с народом. — Было трудно до вас добраться. Я все шел, шел… Скажу, что мне приятно быть здесь среди вас. Я уже третий раз на «Селигере», и мне кажется, здесь становится все уютнее. Думаю, я не буду произносить долгую вступительную речь. Давайте вопросы.

На правах ведущего смены первым из зала встает Дмитрий Терновский. К чести Дмитрия нужно сказать, что его вопрос был единственным острым.

— Владимир Владимирович, вам не кажется, что для нормального развития демократии в стране и государства в целом необходима сменяемость власти? У нас ее нет.

Путин и бровью не повел:

— Нужно объяснить, что выдвигаясь на пост президента РФ, я пользовался своим конституционным правом. И был избран. Я не могу влиять на работу избирательной комиссии, поэтому могу утверждать, что меня выбрал народ. То есть я оказался ему нужен. Что же касается сменяемости, то нужно понимать, что для такой страны, как Россия, важна еще и преемственность… Иначе нас будет бросать во все стороны без разбора и никакого развития не будет.

Зал зааплодировал. Микрофон протянули следующему спикеру. Им оказалась активистка «Стали» Анна Левченко.

— За последний год я отправила в тюрьму полсотни педофилов, — заявила она. — Но к сожалению, работа идет не так эффективно, как хотелось бы: дело в том, что ведомства, которые отвечают за борьбу с преступностью, вместо того чтобы бороться с ней, до последнего занимаются рассылкой отписок.

— Спасибо вам, — президент, кажется, чуть не прослезился второй раз за полгода. — Спасибо за то, что вы делаете. Я поговорю с Бастрыкиным (глава СКР. — Прим. ред. ) и Колокольцевым (министр внутренних дел. — Прим. ред. ). Решения будут, поверьте.

А дальше началось представление… Путина спрашивали о том, что ему снится, просили осуществить мечту — пообедать вместе, а корреспондент телеканала «Москва 24» подарил Путину рисунок семилетней девочки. Кульминацией стал вопрос от представителя, как позиционировалось, белоленточного движения Виктор Кузнецова.

— Я хочу вам предложить ввести должность уполномоченного при президенте по развитию гражданского общества, который бы мониторил работу Госдумы. И первым шагом предлагаю назначить на эту должность себя.

— Я подумаю над этим, — ответил президент, признавшись, правда, что не понял сути новации.

Вообще-то оппозиция на «Селигере» держалась плотной и чуть отстраненной группой: организовывали дебаты, собирали помощь политзаключенным — и ни разу в ее рядах лично мною не был замечен господин Кузнецов.

Как выяснилось позже, белоленточникам на встречу с Путиным пройти не удалось: Лешу Долманова, Елену Скоробойникову и других активистов ФСО не пустила даже постоять в последних рядах, а до того их пять часов удерживали в лагере охраны, где проводили «профилактическую беседу».

— На самом деле, — говорит Долманов. — С нами беседовали минуты две. Остальное время тупо держали, не давая выйти даже за водой. Сказали, чтобы мы не вздумали устраивать провокаций и выкрикивать что-либо из зала.

На протяжении всей беседы с Владимиром Путиным я тянул руку (как и полагалось по инструкции). К окончанию встречи она порядком затекла. За это время микрофон получили оба моих соседа: один предложил президенту создать единый волонтерский центр, а второй вовсе признался, что хочет просто пожать ему руку. До возмещения НДС фирмами-однодневками и народных волнений разговор как-то не дошел.

По окончании беседы ФСО оцепила Большой образовательный шатер плотным кольцом. Людей начали выдавливать к центру — и я впервые видел, как к «Нашим» применяются те же меры, что и к оппозиции: ребят толкали, кричали «Отходите назад!», хотя отходить было уже некуда — образовалась давка.

Пока мне мяли бока, я ловил взглядом удаляющуюся фигуру Владимира Владимировича — он шел осматривать лагерь. В котором не было никого.