Мне нравился олимпийский, а не национальный гимн во славу победителя. Он был щадящим к проигравшим, которых всегда большинство. И олимпийский, а не национальный флаг на флагштоках мне тоже мил. Он нисколько не умалял достоинство страны, которую представлял атлет, но позволял если не подумать, то сказать: все мы одна семья
В Олимпийских играх я принимаю посильное участие с пятидесятых годов, с той поры, когда в Киевском институте физкультуры я стал готовиться к защите диплома по истории современных Олимпийских игр — замечательному всемирному празднику, затеянному бароном Пьером де Кубертеном.
Он был одним из немногих представителей популяции, кто оправдывал термин homo sapiens, которым человек хвастливо обозвал сам себя по-латыни. Наделив людей большим и продуктивным мозгом, памятью, способностью к ассоциациям и к накоплению знаний, природа заложила и возможность выбирать способ планирования жизни одного представителя группы, стаи и, наконец, вида — тактический и стратегический. (Термины, понятно, условные.)
Для выживания особи ближний круг проблем был важнее отдаленных задач сохранения среды. Надо было накормить себя и племя (поскольку человек животное все-таки общественное), защитить, поддержать огонь и т.д. Словом, существовать, эксплуатируя свою территорию и завоевывая чужую, и присоединять ее к освоенной. Большую, как мы теперь понимаем, круглую, точнее, почти шарообразную Землю — вместе с океанами, горами, лесами, пустынями, реками, долинами — человек, похоже, никогда не ощущал своей. Иначе хранил бы и оберегал. Прежде она была слишком велика и недоступна, а человек был мал и плохо вооружен против нее. С уроном от вырубок, пожарищ и грязи она легко справлялась. Теперь она доступна, а человек, вооружившись знаниями, создал отбросы качества, вред от которых может превзойти возможности ее реабилитации натуры. И ей придется защищаться от людей.
Поделенная на загоны-государства она не перестала быть цельной — с единым для глобуса климатом, водной системой, структурой производства кислорода, значение которого огромно (как сказал бы классик марксизма), потому что оно верно. Ветры дуют, не зная границ, птицы летят, не зная границ, реки текут, не зная границ. И сама Земля не знает границ, как бы ее ни межевали люди с превалирующей тактической установкой мозга. Это они делят, пилят, отравляют, мастерят парниковый эффект во имя будущего, которое их недальновидными усилиями рискует никогда не превратиться в настоящее. Ни во что настоящее.
Они придумывают неспособные к оплодотворению живыми людьми национальные идеи, поощряют бескультурье, мракобесие и беззаконие, уничтожают инакомыслие, инакослышание, инаковидение, если эти «инако» поднимаются над тактическими задачами группы и обращены к стратегическим идеям выживания не одного конкретного этноса, а всего человечества. И нас с вами.
Разве не понятно, что невоспроизводимая вырубка лесов, уничтожение тундры, сельвы, пампы, загрязнение морей и океанов, отравление озер и рек, выброс парниковых газов в атмосферу — проблема не только моей родины, не только родин других, с отгороженными землями, лесами, реками и воздухом, но всей Земли, на которой мы квартируем. Что нельзя сохранить часть, не сохранив целого, и невозможно пренебречь тем, что будет, не нанеся вреда тому, что есть.
Мы едины. И зависимы не только от общей среды обитания, но и друг от друга. Пусть не любовь. Терпение и попытка понимания. Иначе — смертоубийство и освобождение природы от совершенного и самого для нее опасного представителя животного мира.
…И вот барон де Кубертен, один из тех немногих, у кого стратегическая функция мозга не была подавлена, но, напротив, имела счастливый приоритет над тактической, организует Олимпийские игры нового времени, которые должны прославить достижения человека вообще, а не представителя общества или строя, его окружающего. Олимпионик, разумеется, проживая в некой стране, представляет ее, но не олицетворяет своими спортивными успехами ее превосходства над иными. Нет переноса знака. И самого знака нет.
Олимпийские игры — не война. Это совсем не война. Это модель мира в естественном и прекрасном, романтически несбыточном ее проявлении. Победа важна, но она, действительно, не главное. Участие — вот смысл. Знакомство, общение, возможность узнавания себя в другом, утверждение новых благородных правил сотрудничества между людьми. Без лжи. Без военных и дипломатов, без политиков. Вы видели их на трибунах лондонского стадиона, заурядных зрителей, к счастью, лишенных возможности вмешиваться в отношения между людьми.
И это ведь современные, во многом утратившие первоначальную чистоту замысла Игры. Но все же они показывают, что стратегический подход, пусть в отдельном виде человеческой деятельности, возможен. Хотя значение главного спортивного события мира было давно распознано тактиками. Это они вмешались в олимпийское движение, привнеся в него разнообразного блестящего, звенящего и полощущегося на ветру хлама. (На мой взгляд.) Они опять поделили Землю и стали мериться своими преимуществами больших над малыми, сильных над менее вооруженными, богатых над бедными. Но все испортить не смогли.
Мне нравился олимпийский, а не национальный гимн во славу победителя. Он был щадящим к проигравшим, которых всегда большинство. И олимпийский, а не национальный флаг на флагштоках мне тоже мил. Он нисколько не умалял достоинство страны, которую представлял атлет, но позволял если не подумать, то сказать: все мы одна семья.
Утренняя наивность первых Олимпийских игр нового времени, несмотря на сопротивление отцов-основателей, сменилась периодом политической целесообразности сильных стран, когда спорту — свободному проявлению удали и мастерства, азартному и честному развлечению человечества — политикой были навязаны фальшивые и неточные цели: победа в Играх стала не просто достижением человека, а символом преимущества одной политической системы, делегировавшей спортсмена, над другой, утверждением достоинств строя, национальной доктрины и прочей чепухи. Весь этот мрак тиражировался прессой, радио, а потом и телевидением, формируя в странах-загонах те самые уродливые качества разобщения человечества, вызовом которым были Олимпийские игры Пьера де Кубертена.
Победа в Играх никогда не бывала командной. Она противоречит высокой гуманитарной идее. Неофициальный подсчет медалей — не больше чем развлечение, но во многих странах (авторитарных и тоталитарных особенно) он стал необычайно притягательным.
В 1936 году, принимая Олимпийские игры, фашистская Германия во имя утверждения национального и идеологического превосходства поставила задачу набрать больше всех медалей. И набрала. Но героем Берлина стал темнокожий (неполноценный с точки зрения расовой теории) американский (хотя там у негров тоже были проблемы с правами) легкоатлет Джесси Оуэнс, завоевавший четыре олимпийские золотые медали. Это были его Игры.
Наше первое выступление на Олимпийских играх 1952 года в Хельсинки обязано было доказать преимущество сталинского строя над остальным миром. Не получилось. Американцы набрали чуть не в два раза больше золотых медалей, хотя по общему количеству наград мы отстали ненамного. И хорошо бы для дебюта. Но в отечестве была придумана специальная система подсчета очков (?) в командном первенстве, и по этой системе мы набрали 494 балла, ровно столько, сколько команда США. Эту анекдотическую глупость все забыли, а имена наших первых олимпийских чемпионов помним и гордимся ими: легкоатлетки Нина Пономарева и Галина Зыбина; гребец Юрий Тюкалов; великий гимнаст Виктор Чукарин, сын репрессированного, добровольно ушедший из спортзала на фронт артиллеристом, контуженный под Полтавой, прошедший лагеря и после войны вернувшийся в гимнастику, чтобы в тридцатилетнем возрасте увезти из Хельсинки четыре золотых и две серебряных медали.
Виктор Санеев, Валерий Борзов, Валерий Брумель, Юрий Власов, Лариса Латынина, Владимир Сальников, Саша Белов и вся баскетбольная команда Игр в Мюнхене, Владимир Куц, Борис Лагутин, Виктор Сидяк… Мы помним их и других героев, а кто в то время руководил страной, теперь без интернета и не вспомнишь. Мы помним и тех, с кем они состязались, — от Эмиля Затопека до Боба Бимона, от Джонни Вайсмюллера до Кассиуса Клея… Нам приятно болеть за спортсменов, проявляющих мужество и благородство. И если в честной борьбе победит не наш соотечественник, мы все равно поаплодируем ему, как и его проигравшему сопернику, если наш окажется сильнее.
Важно, чтоб никто из вышедших в олимпийский круг не почувствовал себя иноземцем. Мы все жители одной Земли.
Об этом Олимпийские игры.
