20 лет назад множество людей поверили в открывшиеся творческие перспективы. Конечно, большинство из вспыхнувших идей были обречены изначально, но выдающимся памятником несбывшимся надеждам остался основанный Святославом Рихтером «Тарусский фестиваль искусств». Трансформировавшись в Музыкально-художественный фестиваль Фонда Святослава Рихтера (в 2006-м появились и зимние музыкальные программы.— И. Ш.), он каждый год проходит в Тарусе (население в 9602 человека летом удваивается за счет дачников).

Идея Рихтера была вполне европейской: пусть и у нас появится городок, где будут встречаться выдающиеся музыканты и нестоличная публика. И «классическая музыка в провинции» звучит уже 20 лет.

На знаменитом «рыжем рояле» (свидетельствует Нина Петровна Устинова, многие годы бывшая директором музыкальной школы) Святослав Теофилович сыграл свой первый тарусский концерт. Сколько поколений учеников сменилось в этом старинном здании с крашеными полами и нелепыми разноуровневыми лесенками! А рыжий рояль всё звучит, и каждому новому ученику торжественно сообщают, на каком инструменте он собирается играть.

Фонд Святослава Рихтера, возглавляемый Э.А. Орловой и С.Н. Писаренко, уделяет большое внимание «летней школе», позволяющей музыкантам (от 10 до 20 лет) из разных городов стажироваться у именитых исполнителей.

Сменилось за два десятилетия и несколько поколений публики. Каждый раз, когда новички в зале восторженно аплодируют между частями произведения, устроители вспоминают умиротворяющие слова Святослава Теофиловича: «Это хорошо — значит, в зал пришел новый зритель».

И это самый странный момент в нашей жизни: когда всё плохо — всё равно ведь что-нибудь да хорошо, и когда всё хорошо — всё равно ведь плохо.

То же было и этим летом, в дни юбилейного ХХ Рихтеровского фестиваля. В руинах смердел на 40-градусной жаре Крымск с несмываемым, как позор, губернатором Ткачевым; в СИЗО продолжали сидеть три девицы; в тюрьмах — 15 арестованных по уголовному делу «о массовых беспорядках на Болотной площади 6 мая». А мы в малиновой утробе киноконцертного зала «Мир» наслаждались великолепным исполнением Шопена Рэмом Урасиным.

— А что, если превосходно отыгранный концерт — тоже как одиночный пикет? Против разрухи, бездарности и равнодушия, против растущей энтропии власти?

— А не является ли вообще любое качественное исполнение своей работы самым главным сопротивлением, которое могут оказать безоружные люди?..

— А вдруг кто-то сообразит привезти в Крымск концерт классической музыки? Установить онлайн-телетрансляцию и принимать пожертвования со всего мира в прямом эфире!

И вот, подпрыгивая по ухабам родимых дорог, на жестком клеенчатом сиденье автобуса-«пазика» 60-х годов, я говорю себе, глубоко вдыхая запах «Шипра»:

— А что? Очень может быть, именно на этой «буханке», сойдя с электрички в Серпухове, ехал Бродский в Тарусу, чтобы встретиться перед ссылкой с Надеждой Яковлевной Мандельштам, проживавшей там последние свои годы.

… Этой зимой я была в Тарусе; после нескольких недель слякоти вдруг ударил мороз, выглянуло солнце, всё — от крыш до луж — схватилось льдом, забликовало, зарифмовалось; я надела побитые молью ботинки «прощай, молодость» и отправилась в город. С одобрением глянув на мои ботинки — фриками тут никого не удивишь, — с другой стороны улицы неизвестный мне бородач крикнул:

— На Бетховена-то идете?

— А где у нас Бетховен? — откликнулась я.

— В «Мире», в четыре!

— Приду, спасибо!

— И мои работы заодно посмотрите!

На двух кругленьких тумбах объявлений не оказалось. Но я пошла в «Мир» и снова встретилась с нашей невозможной родиной: без всяких объявлений и афиш, в полупустом зале играла Елизавет Леонская — пианистка из ближнего круга Рихтера, лауреат самых главных международных музыкальных конкурсов, ныне живущая в Вене. И как играла!

По всему получается, только так и возможна жизнь в нашей стране — в жестком корсете культуры. Без нее мы падем, как больное животное.

Инна ШУЛЬЖЕНКО 17 июля — 1 августа 2012