Народ все прибывал. Он брался ниоткуда, материализуясь на дорожке, ведущей к гребному каналу. Здесь, в пригороде под названием Eton Dorney, я рассчитывал укрыться от суеты Олимпийского парка и холодной бестолковости главного пресс-центра. А что? Сорок километров на юго-запад, далековато, сельская идиллия, никакой толкотни.
Здравствуйте, приехали. Было девять утра, до первого финального заезда оставалось еще полчаса. Солнце уже палило нещадно. На четырех огромных трибунах не оставалось ни одного свободного места! В пресс-центре негде было присесть. Через мгновение после первого финиша в микст-зоне нечего было рассчитывать на удобную позицию.
И эта картина поразила меня в очередной раз. Хотя давно пора было привыкнуть к тому, что на этих Играх нет неинтересных видов спорта, нет «неудобных» арен, а есть всепоглощающий и по нашим меркам нереальный интерес ко всему, что происходит (ну хорошо — происходило) в Лондоне-2012. Шел он прежде всего от жителей города, но тон и ритм своей неуемной энергией задавали прежде всего «понаехавшие»: они добавили толику безумия и в без того безумный (в хорошем смысле) город. Парочка средних лет, вылетевшая из паба с бешеными глазами, на ходу спросила у меня, где здесь бич-волей, и, даже спасибо не сказав, понеслась вниз по Сент-Джеймс со скоростью, которой позавидовал бы сам Усэйн Болт. Шел двенадцатый час ночи! Литовский фанат баскетбола Андрюс, встретившийся в метро, осведомился о месте проведения четвертьфинала Россия — Литва очень интеллигентно, и еще полчаса по дороге к Норт-Гринвич, перекрикивая шум поезда, мы вели степенные беседы. Но и парочка на Сент-Джеймс, и Андрюс, и сотни тысяч других, заполнявших в эти дни арены и улицы Лондона, были обуяны одной страстью. Не самой плохой.
Что бич-волей в недрах Вестминстера, что теннис на Уимблдоне, что гребля в Итоне, что конкур в Гринвич-парке, что футбол на «Уэмбли» — всё едино. Я очень хотел на побережье в Портленд, где проходили парусные гонки, — билетов на три утренние электрички (позже ехать не было смысла) на дни финальных гонок отсутствовали в принципе! Кому можно было аплодировать в первую очередь, так это тем, кому Олимпиады на диване или даже в фан-зоне было мало. Тем, кто брал билеты на соревнования по стрелковому спорту (!) чуть ли не за два года до первого выстрела, и тем, кто наблюдал за Играми с детским восторгом дилетанта.
Конечно, я думал о медалях, переживал за голы, участвовал в разного рода специализированных дискуссиях, раздражался, как и многие мои коллеги, по тому или иному поводу (и было от чего) и все время примерял увиденное к России. Выводы были не очень утешительные, и это я не о голах, очках, секундах. Я о ментальности.
Мне кажется, как бы мы ни старались, сколько бы денег ни вбухивали в предстоящие грандиозные мероприятия, той степени внутренней свободы в сочетании с соблюдением всех (даже не очень нужных) правил, щедро сдобренным неподдельным и почти детским интересом ко всему, что происходит, — Россия не достигнет ни при каких обстоятельствах. Во всяком случае, в ближайшем будущем. Понимаю, что вопрос это тонкий, глубокий, требующий не сиюминутных выводов, но… Мы по сравнению с лондонской — хотел бы написать «толпой», но это не так — невероятно зажаты, у нас не поддерживается интерес к массовым явлениям общечеловеческого порядка, в нас эта искра искренней «детскости» едва тлеет. Снизу живет и процветает в основном оголтелый фанатизм, сверху — панический страх властей предержащих видеть любую массовку, кроме той, которая организована ею самой.
Ну да ладно, пора и Лондону воздать должное. С гребного канала я сбежал после первых трех заездов, потому что с возвращением могли возникнуть большие проблемы. Но они и возникли: водитель вовремя поданного автобуса повез таких же, как я, штрейкбрехеров самым убойным маршрутом. То есть через центр Лондона, а центра здесь очень много. Стоя в пробках, хорошо было в очередной раз видеть из окна все достопримечательности столицы Великобритании, но вымотала дорога изрядно. На выделенную для олимпийского транспорта полосу наш водитель свернуть не догадался.
С логистикой в самом деле было сложно, хотя каждый рейс сотен автобусов был расписан по секундам. Расписание транспорта только для прессы представляло собой целый том. А еще надо было ежедневно перевозить сотни VIP-пассажиров, тысячи спортсменов, судей и тренеров, десятки тысяч волонтеров, сотни тысяч болельщиков.
Положа руку на сердце: да справились они с транспортными проблемами. В основном. Не случайно же одной из примет Игр стали недовольные лица знаменитых лондонских таксистов, которым вместо больших доходов в связи с наплывом туристов доставались лишь остатки — всё из-за общественного и специализированного олимпийского транспорта.
Может быть, с мерами безопасности перестраховались. Здесь они были жестче и порой значительно глупее, чем на всех предыдущих Играх. Прохождение зоны досмотра на входе или въезде в Олимпийский парк совсем не гарантировало, что на аренах вне «парковой» зоны тебя не будут проверять с тем же усердием, — хотя привозили журналистов на другие арены в закрытом автобусе. Много было таких мелочей, которые конкретно мешали работе и с которыми надо было как-то уживаться.
С чем было ужиться совершенно невозможно, так это с ценами на питание в районе олимпийских объектов и на сувениры. То, что хозяева «за копейку удавятся», увы, можно было в некоторых случаях согласиться. Тут претензии к хозяевам. Ну а по поводу сувенирной продукции с олимпийской символикой все претензии к отупевшим от жадности деятелям соответствующего подразделения Международного олимпийского комитета. Они решили «навариться» на всем, за что им большое спасибо. Они решили, что искренний интерес людей должен иметь стартовую цену — «от 10 фунтов».
Кстати, к эмблеме, на разработку которой было потрачено 400 000 фунтов, я так и не привык. Как и к изначально неполноценным талисманам. Не нужно, на мой традиционалистский взгляд, придумывать символы, смысл которых нуждается в долгих объяснениях.
Впрочем, наши сочинские талисманы немногим лучше.
Каждый раз, проходя по Рэмфорд-роуд положенные десять минут до станции метро «Стратфорд» и расположенному здесь же входу в Олимпийский парк, я прикидывал, что же останется местным обитателям в качестве олимпийского наследия. А обитатели здесь специфические. Европейцы встречаются, но не часто. Излишними доходами народ не обделен — во всяком случае, в привычном для выходцев из Африки и Азии простеньком торговом «Стратфорд-центре» посетителей куда больше, чем в отгроханном специально к Олимпиаде молле.
Это разные миры: Стратфорд — как район и Стратфорд — олимпийский. Возможно, их попытаются как-то сблизить. Но это будет гораздо сложнее, чем разобрать две трети олимпийских сооружений, возведенных по принципу детского конструктора.
Олимпиада для любого города сродни счастливой беде. Лондон ее хотел, она пришла и прошла, оставив после себя кучу проблем и много-много счастья. Его досталось всем понемногу.
Знаете, как выглядел один из последних моих дней здесь, в этом замечательном и, может быть, самом притягательно странном мегаполисе планеты? Хотя бы просто с перечислением маршрута?
Утро — от «Стратфорда» до «Квинсвэй» по центральной линии метро, «Русский парк», пресс-конференция. Дальше через Кенсингтонские сады в Гайд-парк, олимпийская зона на озере Серпентайн, заплыв на 10 тысяч метров (не у меня, а у пловцов — жаль, Дятчин с Большаковым не дотерпели до медалей). Следом через Грин-парк и Вестминстер — на другой берег Темзы с попыткой (удачной) поглядеть на Лондон сверху, со знаменитого колеса обозрения. Непосредственно после London Eye, причем встык, — выдох на волейбольной арене в концовке мужского полуфинала Россия — Болгария и отсутствие катарсиса на баскетбольной Норт-Гринвич в концовке встречи Андрея Кириленко и компании с испанцами. Силы на легкую атлетику — только в кафе возле моста Ватерлоо с видом на ночную Темзу…
А в тот момент, когда я заканчиваю эти «воспоминания о будущем» (потому что еще не знаю, попаду я на церемонию закрытия или нет, а для вас она уже прошла), президент Олимпийского комитета России Александр Жуков дает пресс-конференцию в «Русском парке». Я на нее явно не успеваю и, честно говоря, не хочу успевать. Если бы дело было только в «недоборе» медалей… Если бы все можно было оправдать тремя «Н»: невезение, напряжение, недоработка…
Кто смог, тот ни на что не ссылается. Россия слишком талантлива. Не производить на свет таких феноменов, как Иван Ухов, Илья Захаров, Наталья Антюх, она не может при любых обстоятельствах жизни. В основном вопреки, а не благодаря.
А про воспитание олимпийских чемпионов и про систему управления российским спортом в первый день августа в том же «Русском парке» я Александра Дмитриевича уже спрашивал. Он на вопрос ответил, как смог, а потом ответила лондонская Олимпиада.
Вы знаете о ее итогах.
