Эдуард ДНЕПРОВ, академик Российской академии образования, министр образования РФ в 1990—1992 годах — первый и последний избранный министр, находясь в клинике, написал и передал в редакцию рукопись — свои предложения новому министру — Дмитрию Ливанову.

У Днепрова — особая роль среди экспертов. В конце 80-х—начале 90-х Днепров был руководителем и несомненным лидером ВНИК «Школа», подготовившего закон «Об образовании», который ЮНЕСКО признало лучшим в мире. А, по сути, этим коллективом был подготовлен цивилизационный сдвиг, который помог школе выпрыгнуть из тоталитарной системы.

Вот новые наказы Эдуарда Днепрова.

Первые шаги нового министра интересны, а особенно симпатично то, как он сформировал свою команду. Хотелось бы пожелать успеха в трудном деле реального обновления и развития отечественного образования. Позволю себе высказать некоторые соображения о необходимых первоочередных шагах министерства и по проекту нового закона «Об образовании в РФ».

Чтобы мобилизовать вокруг министерства образовательное сообщество и включить его в реформаторскую деятельность, нужно сделать первые семь шагов.

Начать надо с запроса предложений от регионов по двум позициям: по совершенствованию работы министерства и по необходимым изменениям в системе образования РФ, внести эти предложения на обсуждение августовских педагогических конференций и сентябрьских педсоветов, а затем подготовить свод материалов этих обсуждений.

А следом — начать подготовку Всероссийского съезда работников образования (последний прошел в 1988 году!), ориентируясь по срокам на осенние каникулы — ноябрь 2012 года. На обсуждения съезда вынести два вопроса: проект закона «Об образовании в РФ» и стратегию развития российского образования до 2020 года.

Срочно в образовании надо сократить количество и объем отчетности.

Ввести добровольность ЕГЭ (только для поступающих в вузы); проводить ГИА после основной школы в прежней «школьной» форме — как традиционные экзамены.

Чтобы стандарты общего образования реально продвинулись в школу, надо подготовить в дополнение к ним «Примерные программы» по всем учебным предметам на базовом и профильном уровнях и методические рекомендации по их освоению. (Как это было сделано при создании стандартов первого поколения в 2003 году.)

А чтобы придать учителю уверенности, кроме этой методической поддержки надо отменить нынешнюю унижающую систему аттестации и разработать новое положение об аттестации педагогических кадров.

Четыре последних предложения могут быть реализованы уже до съезда.

Мои замечания по проекту закона «Об образовании в РФ», который, как мне кажется, значительно лучше предшествовавших вариантов, касаются четырех принципиальных моментов.

Я разделяю точку зрения, представленную в главе «Профессиональное образование», что ПТУ в их нынешнем виде исторически себя изжили и что их необходимо поднять на уровень среднего профессионального образования. Но необходимо учитывать по меньшей мере два обстоятельства. Первое: ПТУ были основным образовательным каналом для детей из необеспеченных семей. И второе: они худо-бедно, но все же решали задачу получения общего образования, что важно сегодня, когда законом вводится обязательное бесплатное среднее общее образование. А значит, необходимо предусмотреть адресную социальную помощь детям, выбравшим путь профессионального обучения, и открыть для них каналы получения общего образования (через вечерние, сменные школы и др.). То есть надо сделать так, чтобы учебные центры профессионального обучения не были тупиковыми, чтобы после них желающие и способные могли продолжить учебу. Пока в законопроекте есть противоречие: с одной стороны, закреплено обязательное сопровождение профессионального обучения общим средним образованием, а с другой — профессиональное обучение определяется как «вид образования», который «не сопровождается повышением уровня образования».

Самая слабая глава в законопроекте — об экономике образования. Уже в ее названии «Экономическая деятельность в сфере образования» — неправомерное сужение. Речь должна идти об экономике (экономических основаниях) системы образования в целом, а не только об «экономической деятельности». Соответственно и содержание должно быть существенно расширено. Пока в законопроекте не говорится ни о принципах экономики образования, ни о самой ее содержательной сути. Нет ничего об экономических механизмах системы образования, о межбюджетных отношениях в этой сфере, о налоговой политике в образовании и налоговых льготах для системы образования и ее инвесторов и т.д. Стыдливо умалчивается и о главном: о финансовых обязательствах государства перед образовательной сферой — в виде доли расходов на образование в ВВП страны. Эти расходы должны быть не менее 5—6% ВВП.

Хорошо, что президент В.В. Путин крепко вбил в сознание Минфина и образовательных законодателей вопрос о должном соотношении заработной платы в образовании и средней зарплаты по экономике региона. (Напомню: того же требовал и первый указ президента Б.Н. Ельцина от 11 июля 1991 г. и Закон «Об образовании» 1992 г. Но реализовано это не было.) Но сегодня следовало бы говорить не о зарплате, а о СТАВКЕ работников образования, поскольку среднюю зарплату сейчас определяет работа значительной части учителей на полторы-две ставки.

Сюжет об образовательном кредитовании также совсем бледно прописан: четыре абзаца по три строки. Принципы, характер, виды образовательного кредитования с обязательной отработкой по специальности и без оной (в том числе возвратные, безвозвратные, частично возвратные кредиты) здесь не раскрываются. Всё отдается на откуп правительству, хотя многие положения нуждаются в законодательном закреплении.

Как черт из табакерки, в статье о распоряжении результатами интеллектуальной деятельности образовательных организаций вдруг впервые в проекте возникают «бюджетные и автономные учреждения». Зачем? Почему? И как соотносится проект закона с пресловутым 83-м ФЗ, где в худшем виде представлена «экономика образования»?

А статью «Особенности изучения основ духовно-нравственной культуры народов Российской Федерации. Особенности получения теологического и религиозного образования» просто необходимо убрать. В ней допускается абсолютно неправомерное смешение двух принципиально разных вещей: изучение основ духовно-нравственной культуры народов РФ и получение религиозного образования. Это смешение явно не случайно — оно отражает безосновательные претензии РПЦ на монополию в сфере «духовно-нравственной культуры» и «духовно-нравственного воспитания». Эту предельно спорную, а по сути, ложную претензию недопустимо закреплять в законе. Каждому образованному человеку, хоть сколько-нибудь знакомому с русской литературой и великой русской культурой, понятно, что «духовно-нравственная культура» и «духовно-нравственное воспитание» далеко не исчерпываются курсом ОПК — основы православной культуры.

Очевидно и то, что вопросы изучения «духовно-нравственной культуры» не являются предметом закона. Они рассматриваются даже не на уровне образовательных стандартов, а на уровне учебных планов и учебных программ. А вопросы получения «теологического и религиозного образования» не могут быть предметом рассмотрения и регламентации в светском государственном законе «Об образовании». Это — дело церковных установлений.

Ничего не убудет в проекте закона, если убрать из него и статью о ЕГЭ.

Во-первых, вряд ли в законе следует давать характеристику ЕГЭ как «формы объективной оценки», поскольку это абсолютно не соответствует действительности.

Во-вторых, то, что ЕГЭ проверяет соответствие знаний выпускников требованиям образовательного стандарта, ложно по сути: ЕГЭ возник задолго до утверждения стандартов и никогда не был с ними связан.

В-третьих, статья о ЕГЭ в законе закрепляет одну официозную точку зрения на крайне противоречивое явление, которое уже много лет сотрясает систему образования и вызывает ожесточенные споры в педагогическом сообществе. Большинство этого сообщества убеждено, что ЕГЭ — это убогое и вредоносное изобретение господствующих в последнее время авторитарных образовательных технократов, разрушает саму гуманитарную и гуманистическую суть образования — развитие творческого критически мыслящего молодого поколения.

В-четвертых, до сих пор остается не проясненным вопрос, нужен ли ЕГЭ для всех, в частности, для тех, кто не стремится в вузы.

И, наконец, стоит ли этой статьей проекта перекрывать возможности маневра в поисках оптимальных форм итоговой аттестации и переосмыслении самого ЕГЭ. Ведь очевидно, что за последние годы ЕГЭ претерпел существенные трансформации. И то ли еще будет…