Глядя на разгул патриотизма в ходе Олимпийских игр, поучительно вспомнить, что Манфред Альбрехт (фрейхерр) фон Рихтхофен (знаменитый авиатор, лучший ас Первой мировой под кличкой «Красный барон») подавал заявление одновременно в английские, и в немецкие ВВС. Патриотизм? Какой патриотизм? Мы пилоты. Небо наш родимый дом. Первым делом – самолеты. Родина потом, если вообще…

Можно восторгаться отсутствием у Рихтхофена потребности в национальном самоопределении. Можно, наоборот, возмущаться. Но в любом случае – какая разница между духом его времени и нашей эпохи! Интересно, что именно в эру Рихтхофена зародилось олимпийское движение, и оно поначалу было проникнуто его духом. В хартии движения особо подчеркивалось, что участники Игр не должны представлять никого, кроме самих себя. Олимпийские игры - для индивидов, не для наций и их государств.

В дальнейшем все получилось ровно наоборот. Олимпийские игры окончательно превратились в состязания племен и народов за спортивный престиж.

Вся их семиотика пронизана национальной атрибутикой. Медалисты заворачиваются в национальные флаги, двадцать раз на дню исполняются национальные гимны, идет нервный и педантичный подсчет медалей, а медиа-ресурсы без конца напоминают, кто сколько медалей получил. Я еще помню время, когда СМИ все-таки считали нужным оговариваться, что эти подсчеты ведутся неофициально, то есть МОК не имеет к ним никакого отношения. Теперь никому даже не приходит в голову делать подобные оговорки.

Престижно-патриотический ажиотаж по ходу Олимпиады не компенсируется широтой олимпийского движения, не знающего, как без конца нам напоминают, ни расовой, ни этнической дискриминации. Дух национального самодовольства или рессентимента витает над Олимпийскими играми. Особенно суетны нации-фавориты. Россия, Австралия, Бразилия выступали хуже хуже, чем ожидалось, и в их прессе прямо тут же начались поиски виноватых.

Все это не попутные явления. Это самое существо нынешних Игр. Они окончательно кристаллизовались как арена национального соперничества. Ее благородие «нация» и на этот раз была во главе парада: как говорят англичане, has stolen the show, присвоила-умыкнула зрелище.

Это произошло потому, что в течение полувека менялась формула национальной солидарности. Оказалось, что однородность и солидарность популяции невозможно поддержать ни в сфере экономики, ни в сфере культуры. Самым эффективным способом объединить популяцию к концу ХХ века осталась система национального страхования, прежде всего здравоохранения. И та теперь переживает кризис.

Параллельно эродировали и традиционные резоны существования государств. Государство ищет себе новые. И находит их, между прочим, в международном спорте. Когда-то оно жалело денег на спорт. Теперь оккупирует его как одну из своих главных прерогатив. Так международные спортивные состязания превращаются в среду, где актуализируются нации. Просто потому, что больше им актуализироваться негде. Прочность этой солидарности еще подлежит проверке, но, как сказал бы товарищ Сталин, пока другой солидарности у меня для вас нет.

Как к этому относиться? Хорошо это или плохо?

Можно сказать, что было бы хуже, если бы нации тягались друг с другом на фронтах и в окопах, чем на стадионах.

Но можно сказать, что спортивные состязания не есть альтернатива войне. Наоборот, конвертированные в межнациональное соперничество, они поддерживают некий остаточный милитаристский дух, и этот дух вылезет из бутылки, как только снова появятся условия, побуждающие нации браться за оружие; теперь их как будто бы нет, но всегда ли так будет?

Более того, межнациональная спортивная конкуренция сама может перерасти в насильственное геополитическое противостояние. Как говорил Сократ, некоторые подумают, что я шучу. Но это не шутка.

Спортивная состязательность это проверка индивида на здоровье и силу. То есть на биологическую полноценность. А что если соревнуются не индивиды, а популяции? Чего нужно ожидать от популяций, которым доказали их неполноценность? Бессмысленно делать вид, что это не выведет их из равновесия и не побудит их искать этому компенсацию, например, взяться за оружие.

На это, конечно, можно возразить, что их компенсаторная мотивация может быть канализирована и в сторону самоусовершенствования и, что особенно интересно, нововведений. Кстати, олимпийское движение, включая в свою программу все новые виды спорта, расширяет сферу конкуренции и как будто бы дает возможность всем нациям какие-то очки заработать. В этот раз медали достались 80 нациям. Так демонстрируется именно благотворность поражений для проигравших и для всеобщего процветания.

Сильный аргумент. Может быть, решающий, хотя я не уверен, что он приходит в голову именно тем, кому он больше всех нужен.

Но если они им воспользуются, то им придется еще самим довести эту логику до сознания племен и народов, озабоченных дефицитом престижа-статуса. Как в старом анекдоте, где сват уговоривает Рабиновича выдать дочь за принца Уэльского. И когда тот, наконец, соглашается, сват с облечением произносит: ну вот, полдела сделано, осталось уговорить принца Уэльского.