Выходишь из четырехзвездочного «Мега Палас», идешь мимо парка Гагарина по улице Детской до Комсомольской, поворачиваешь налево до Коммунистического проспекта и, не доходя до площади Ленина, находишь кинотеатр «Октябрь» — сердце фестивального показа. Говорят, и после революции сахалинцы не поспешали с любимым занятием соотечественников — перманентным социальным переустройством. И сегодня они не торопятся все переименовывать. Видимо, в сейсмоопасной зоне у людей вырабатывается идиосинкразия к соцпотрясениям. От Южно-Сахалинска ощущение — будто здесь образовалась прореха во времени. За исключением здания краеведческого музея времен губернаторства Карафуто (традиционная японская архитектура «тэйкан-дзукури» — «императорская корона») — основные постройки 1960—1970-х, ветхие образцы хрущевской безликости. Рядом бешеное строительство последнего десятилетия, когда Сахалин провозгласили нефтегазовым Клондайком.
Но Чехов, подробно описавший каторжный остров как «место невыносимых страданий», тут повсюду: театр имени Чехова, библиотека, пик Чехова, музей.
Фестиваль начался с легкой руки режиссера Аллы Суриковой. Именно она уговорила губернатора Александра Хорошавина и даже в прошлом году провела пробный киносмотр, но настоящий фестиваль европейского уровня и евроазиатского содержания состоялся только сейчас. Благодаря нечеловеческим усилиям одного из лучших отборщиков Алексея Медведева и его команды на Сахалин привезли кино самого высокого класса. Без привкуса провинциальности, с уникальной программой, в которой десятки фильмов из показов Канн, Локарно, Венеции, Берлина, Санденса. Помимо игрового кино документальное — о современном искусстве, новейшая российская анимация. Прибавьте к этому стильное открытие, на котором буквально на пальцах актеры Театра пластики рук представляли программу, пел Александр Скляр; вместо сериальных лжезвезд — участники съемочных групп из разных стран. Никакого снисхождения к публике, отчасти удивленной, отчасти ошарашенной (оказывается, бывает такое кино?).
Публика на Сахалине необычная. Сахалинцы много путешествуют — в основном на восток, при этом сохранили уже раритетную чуткость, открытость, простодушие. Узнав, что надо заполнять анкеты с оценками фильмов, старательно вписывали свои предпочтения. После показа шли на террасу «Октября» обсуждать кино, задавать вопросы авторам, пытаясь «допонять-додумать». Татьяна Друбич рассказывала про съемки фильма «Сказки Риты», импровизационный способ работы Ренаты Литвиновой, метеоритную силу Земфиры. Про фильм, в котором о смерти говорится так странно-весело. О праве художника так говорить. О личном душевном опыте, обретенном в работе с хосписами.
Признаюсь, поначалу программа мне показалась слишком эстетской для неподготовленной аудитории. Но, как говорят мудрейшие, если планка выше возможностей, есть «возможность роста». Моя новая знакомая Вера — микробиолог, занимается вирусами, приходила на фестиваль каждый вечер («Знала бы, недельный отпуск взяла! Конечно, кино непривычное, но сколько ж потом про него думаешь-гадаешь»).
Пожалуй, единственное кино, не вписавшееся в картину мира сахалинцев, сверхрадикальный фильм закрытия «Харакири. Смерть самурая» Такеши Миики. Во время сцены минут на десять, когда самурай сломанным деревянным клинком делает себе харакири (в 3D!), в зале раздались стоны. Требовали «скорую». Микробиолог Вера досидела до конца. Потом подошла и попросила: «Вы все же помягче как-то. Теперь не засну».
Зато от всего сердца зритель восхищался китайской меланхолической комедией «Пианино на фабрике», разыгранной под аккомпанемент русской музыки — от «Ямщика» до песни про дембель «Любэ». «Шумел камыш» на ломаном русском душещипательно выпевает ищущая любви китаянка. Безработный Чэнь подрабатывает в местном ансамбле, играя на аккордеоне. Вечерами вяжет рейтузы для дочери, стучащей пальцами по нарисованной клавиатуре: купить инструмент — космическая роскошь. Вместе с друзьями он в заброшенном сталелитейном цеху сооружает невозможное… железное пианино для дочери. Кино про запредельные усилия, которые тратишь, чтобы сохранить хрупкую связь с близкими. В фильме «Любовь» (приз Каннского кинофестиваля), дважды показанном на фестивале, Михаэль Ханеке с бесстрашием большого художника говорит о разрушительной силе смерти, о страдании, подвиге любви на краю бытия.
Зрители приветили и искания арт-хаузного режиссера и фотографа Зигфрида в фильме «Детские истории» — про взрослые переживания и чувства детей из Калькутты и казахстанского аула. Громче всего хлопали «Самураю без меча» Хитоши Мацумото. У неудачливого дезертира Номи от меча остались лишь ножны. Его приговаривают к харакири. Шанс выжить — рассмешить за 30 попыток разучившегося улыбаться наследника. На зрителя обрушивается вулканический каскад гротескных аттракционов: нелепых (втянуть носом лапшу, прыгнуть сквозь горящую корзину… под дождем), страшных (связать в узел змей), волшебных (вылететь, подобно Мюнхаузену, из пушки), все умопомрачительные трюки вершит «потерявший меч» — но не для мальчика-«несмеяны». А для своей маленькой дочери, переставшей верить, что папа — самурай. Для нее совершит харакири Номи. Клоун вставит окровавленный меч в ножны, теперь он — истинный самурай.
«Скромный прием» снял именитый иранец Мани Хагиги. Как и в его известной трагикомедии «Мужчины за работой», это пенящаяся эмоцией абсурдистская философская притча. Мужчина и женщина в хорошем авто едут по земле, выжженной войной, предлагая жителям целлофановые пакеты с деньгами. Постепенно история закручивается в мефистофелевскую спираль жизни и смерти, которая втягивает и скручивает самих «экспериментаторов». Во время разговора с сахалинцами Мани попросил объяснить ему, что такое «притча». Поняв, вздохнул облегченно: «Я думал, вы говорите «preaching», что означает проповедь. Я никакой не проповедник, в своих картинах ничего не разъясняю, только спрашиваю».
В конкурсной программе — сильные российские фильмы. Помимо фильма Литвиновой лаконичная мужская трагедия «Конвой» Алексея Мизгирева, жизнеутверждающая драма о смерти «Я буду рядом» Павла Руминова (Гран-при «Кинотавра»), живописная фреска «Орда» Андрея Прошкина (приз ММКФ).
В жюри (директор Токийского кинофестиваля Хаяши Канако, корейский режиссер Пак Джун-Бом, киновед Кирилл Разлогов, актеры Леонид Ярмольник (председатель), Ксения Раппопорт), по всей видимости, рулили харизматичные актеры. В результате шокирующее решение — три главных награды (Гран-при, режиссура, лучшая мужская роль) — «Конвою», картине во всех отношениях состоявшейся, но не парящей над остальным конкурсом в недостижимой дали. Алла Сурикова своей президентской волей отметила «Орду». Еще одна награда досталась китайскому «Пианино…». Но ощущение всеобщего недоумения зависло в воздухе.
Конечно, делать без опыта фестиваль такого уровня трудно. В анналы войдет история с бедным киномехаником. Мы терпеливо ждали минут сорок, когда он перевернет китайский фильм, повисший на экране верх тормашками. Но он горестно развел руками: сегодня не получится. Но главная проблема, которую необходимо решить устроителям фестиваля с сахалинской стороны: продуманное и креативное оповещение островитян о приближающемся цунами кино. Когда 30 лет назад затеивался знаменитый «Санденс», его вдохновитель Роберт Рэдфорд вместе с единомышленниками ходили по улицам курортного городка Парк-Сити и зазывали недоуменных прохожих на «странное кино». Сегодня Парк-Сити — столица независимого кинематографа.
Сахалинцы жаловались, что про фестиваль узнали к его финалу.
Конечно, на острове нет недостатка в событиях, в приезжающих с материка артистах, но планка состоявшегося смотра (губернатор уже пообещал в следующем году продолжение) редкостно высока для наших широт. Так что кинофорум, еще ищущий себе имя (Разлогов предложил название «Край света»), может превратить Южно-Сахалинск в центр евроазиатского кино.
По замыслу его устроителей, фестиваль может стать импульсом к созданию на острове своей киношколы и студии. По итогам конкурса кинолюбителей лучшим назван фильм Александра Ли «В тени одиночества». Самодеятельная, но живая и остроумная история борьбы с «личными монстрами» закадычных друзей-киноманов (о киноманстве свидетельствует озвучка гнусавым голосом, похожим на закадровый голос Володарского). Личные страхи переодеваются: в чудище в лыжном костюме на снежной трассе, в полиэтиленовое «нечто» в студенческом общежитие, в компьютерного паука, проглотившего кошку любимой девушки. Ясно, что герои справятся со страхами по методу Хичкока с помощью собственного фильма. По просьбе организаторов фестиваля губернатор Сахалина подписал целевое направление Саши Ли на Высшие режиссерские курсы с одним обязательным условием: он вернется на Сахалин.
