События, известные как первый стрелецкий бунт, или Хованщина, произошли весной—летом 1682 года. Огнестрельная пехота, стрельцы, в Московском царстве были одновременно и родом войск, и сословием. Их отличие от других сословий заключалось в том, что в стрельцы не записывали по рождению, как дворян, а набирали «с улицы». Стрелецкое войско можно было бы назвать одним из немногих социальных лифтов в Московии. Любой, кто не холоп и не крепостной, но при этом устал от незащищенной и полунищей жизни простого «черного тяглеца», став «государевым слугой», не только получал оружие в руки, жалованье и участок земли на прокорм, но мог еще в свободное от службы время торговать и вести промыслы. Плюс корпоративная поддержка — в Москве стрельцы селились особыми слободами. При этом они довольно быстро стали терять свое значение как род войск, годный для ведения войны. Еще дед Петра Великого — царь Михаил Федорович начал создавать рейтарские полки европейского образца, а к временам Хованщины руководимые иностранными военспецами рейтары и солдаты уже составляли едва ли не большую и уж точно наиболее дееспособную часть русской пехоты. Стрельцам было найдено другое применение — служить царской охраной и в случае чего силой хватать всяких смутьянов. Век был бунташный, так что с момента Соляного бунта и до самой Хованщины численность московских стрельцов выросла в 2,5 раза. Однако ни государево жалованье, ни царские подарки, ни даже бизнес «на посаде» лояльности не гарантировали.
Дворяне, иностранные наемники, не говоря уж о боярах-олигархах, жили все равно богаче. Однажды стрельцы решили исправить эту несправедливость. Их выступление можно было бы назвать путчем, но по форме это был типичный русский бунт. Повод снова был абсурдный: якобы бояре в Кремле убили царевича Ивана, как когда-то Димитрия — в Угличе. Появление Ивана на красном крыльце 15 мая 1682 года толпу стрельцов нисколько не успокоило. В отличие от «рассерженных горожан», приходивших в прошлые разы, «силовики» четко знали, чего хотели, и никакого особого пиетета к царским покоям не испытывали. Стрельцы не побоялись подняться сначала на красное крыльцо, а потом и во дворец, где стали ловить и убивать «изменников» по списку. Первым на пики, прямо на глазах у царицы-матери Натальи Кирилловны и малолетнего царя Петра, угодил бывший стрелецкий начальник, выросший до высших политических сфер, эстет и западник Артамон Матвеев. Так же беспощадно расправились и с князем Долгоруким, курировавшим смежные силовые структуры. Убили еще несколько высокопоставленных сановников, в том числе дядю царя — Афанасия Нарышкина, спрятавшегося под престолом дворцового Спасского собора. Еще одного брата Натальи Кирилловны, Ивана Нарышкина, убили 17 мая вместе с придворным врачом по фамилии Гаден. Расправы в городе продолжались в течение трех дней.
Жертвами «зачистки» оказались в первую очередь личные недруги стрелецкого главы князя Ивана Хованского. Сам он происходил из Гедиминовичей, а командовал стрелецким отребьем. Немудрено ему было ненавидеть худородных кремлевских выскочек Нарышкиных, Матвеевых и Языковых вкупе с придворными иностранцами. Иван Андреевич вообще слыл консерватором, любителем старой веры и ненавистником всякой немецкой бесовщины — особенно, конечно, рейтарских полков. Некоторые считают, что амбициозный князь в какой-то момент начал примерять на себя шапку Мономаха. Его политическая программа, впрочем, не успела проявиться до конца. Не до того было. Для начала вместе с «товарищами по оружию» он поделил имущество убитых бояр и занялся разграблением казны. Сразу после майского путча на «заслуженное» жалованье стрельцам из государственного бюджета была выделена астрономическая по тем временам сумма — без малого четверть миллиона рублей. Стрельцы стали предъявлять иски монастырям и посадским общинам, вымогая у них «подможные» деньги. Суды удовлетворяли их в спешном порядке, не вдаваясь в подробности.
Разбой, однако, продолжался недолго. Даже в полусредневековом государстве, каким была Московия XVII века, бюрократический аппарат как система оказался достаточно силен, чтобы противостоять узурпации власти одной из силовых группировок. Контроль за выработкой и принятием решений по-прежнему оставался в руках чиновников в приказах. Правящая элита быстро опомнилась и развернула ситуацию в свою пользу. На место Нарышкиных пришли Милославские во главе с царевной Софьей. Так возник один из первых тандемов в русской истории — слабоумного Ивана провозгласили царем вместе с Петром. Хованский замахнулся было на регентство, но обойти Софью ему было трудно. Время играло против него. В конце августа Софья с двором покинула Москву, где господствовали стрельцы, и обратилась за помощью к дворянству. 17 сентября 1682 года князя Хованского схватили и казнили вместе с сыном. 16 лет спустя свое взрослое правление реформатор Петр начнет с того, что полностью ликвидирует ненужное и опасное для государства стрелецкое войско.
Продолжение следует.
Начало — см. «Новую газету» от 18 июня, 16 июля, 13 августа
