В многочисленных комментариях к скандальной истории про фильм «Невинность мусульман» больше всего вызывает изумление высказывание главы Минкомсвязи РФ Николая Никифорова о том, что «из-за этого ролика 3—5 ноября на территории России может быть полностью заблокирован весь YouTube». И ведь мало у кого возник очевидный вопрос: а при чем тут, собственно, начало ноября? Нелицеприятные высказывания о мусульманском пророке — это призывы к суициду, употреблению наркотиков или, может быть, детская порнография?
Очевидно, к новому закону (вчитайтесь в название: «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию») история с «Невинностью мусульман» имеет отношение не большее, чем мог бы иметь фильм под названием, например, «Голодная киска». Неиспорченным людям поясняю: по этому невинному запросу поисковые системы выдают ряд ресурсов весьма специфического содержания. То есть, согласно статье 5 закона («Виды информации, причиняющей вред здоровью и (или) развитию детей»), одно только подобное название, вызывающее у некоторой части населения определенные ассоциации, может вполне послужить поводом для внесения ресурса в черный список.
Так мы плавно переходим к теме расширительного толкования Закона «О защите детей», о котором говорили все заинтересованные лица накануне его скоропалительного принятия. Лоббисты отвечали на это в духе «ввяжемся, а там посмотрим». Тогда же сам министр связи Никифоров пообещал, что к моменту введения его в действие (то есть к 1 ноября) будет приняты подзаконные акты и поправки, препятствующие расширительному толкованию, но, по информации «Ведомостей», никаких таких поправок не будет. Мало того, сам министр, как показал этот его комментарий к истории с «Невинностью мусульман», не очень понимает содержание закона и его назначение.
В реальности, если «Невинность мусульман» чего и нарушает, так это, вероятно, 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» с поправками от 2006 года. Но нарушает или нет, это еще, между прочим, должен решить суд: никаких таких черных списков в 114-ФЗ не предусматривается. И вся эта история не стоит электричества, потраченного на пересылку мегабайт посвященных ей комментариев: Генпрокуратура направила в Тверской суд Москвы иск о признании фильма «Невинность мусульман» экстремистским. Тверскому суду в этой обстановке ничего не останется, кроме как согласиться, и тогда Google, владеющей YouTube, придется заблокировать фильм (как она, по сведениям «Коммерсанта», уже это сделала в Египте и Ливии, и частично в Индии и Индонезии). Вот и вся содержательная часть этого сюжета.
Интересны в этой связи лишь два момента. Первый из них: уже нет никаких сомнений, что случится именно то, чего боялись многочисленные представители общественности: новый закон будут применять далеко за пределами его номинального назначения. Причем, как пригрозил один из самых одиозных «борцов с интернетом» — вице-спикер Госдумы Сергей Железняк, «если для повышения эффективности правоприменения надо будет внести изменения в законодательство, мы этот вопрос проработаем. Но он должен касаться не только повышения ответственности распространителей запрещенной информации, но и тех, кто должен стоять на страже государственных и общественных интересов». И стоит ждать многочисленных акций, политических лишь по видимости: использовать «ответственность распространителей» и, главное, «тех, кто должен стоять на страже» (это не правоохранительные органы, как вы могли подумать: имеются в виду провайдеры и редакции онлайновых изданий) в конкурентной борьбе, — добрая отечественная традиция.
А второй момент: который раз власть выставляет напоказ свою фантастическую дремучесть в правовых вопросах. Собственно, для этого даже не требуются истории, подобные происходящей: достаточно просмотреть текст почти любого закона, принятого в последние годы. Тексты эти содержат столько логических невязок и размытых формулировок (сразу вспоминается пресловутое «значительное число лиц, не принадлежащих к обычному кругу семьи» или «в количестве, достаточном для удовлетворения разумных потребностей публики» из Четвертой части Гражданского кодекса), что невольно возникает подозрение в злонамеренности.
Законодатели как будто специально выпускают законы, допускающие максимально широкое толкование, — дабы ими можно было прикнопить при желании любого неугодного. Я давно убедился, что изначальной злонамеренности в этом нет никакой: лишь та самая дремучесть. А вот то, что куда более умные люди потом используют эти невязки в своих коммерческих и политических целях, — это всего лишь неизбежное следствие.
