Одна из самых известных баек о Виталии Игнатенко — а он из того поколения, которое жило и говорило по-довлатовски, — следующая: юная интервьюерша ехидно спрашивает у гендиректора ИТАР-ТАСС, намекая на номенклатурную традицию подражать вождям в государственных видах спорта: «А в теннис вы начали играть при Ельцине?» — «Деточка, в теннис я начал играть при Сталине».
И вот эпоха 71-летнего Игнатенко, длившаяся более двух десятилетий, не считая времени его работы замгендиректора ТАСС СССР в 1970-е, заканчивается. Точнее, заканчивается очень постепенно и наполовину — никто не решился отставить из агентства человека, без которого и ТАСС — не ТАСС. Так иногда бывает, когда имя главного накрепко приварено к бренду. И наоборот. Для всех очевидно, что, не будь Игнатенко, давно бы слили два государственных информагентства — «РИА Новости» и ИТАР-ТАСС. Не будь Игнатенко, и ТАСС — аббревиатура, переставшая быть аббревиатурой, — сейчас назывался бы на манер дома свиданий РИТА (Российское информационное телеграфное агентство): Виталий Никитич, согласно легенде, удачно пошутил, обратившись к Ельцину — мол, мы и так представители второй древнейшей профессии, а вы нас хотите превратить в представителей и первой древнейшей…
Понятно, что, глядя на пример мультимедийного монстра «РИА Новости», руководство страны решило осовременить ТАСС. Осовременить — значит назначить одновременно продвинутого, молодого и в то же время лояльного власти менеджера. Сергей Михайлов, основатель одной из первых российских пиар-структур — «Михайлов и партнеры», уже много лет отвечал за корпоративные коммуникации ОАО РЖД в ранге члена правления, пережив вместе с этой гигантской корпорацией ее ребрендинг. Как утверждают наши источники, он подал множество креативных идей ближнему кругу руководства страны, чем и заслужил повышение. Работу Сергею Михайлову искали по основной специальности в администрации президента. И, судя по профилю его деятельности, искать могли в управлении внутренней политики, но там по нынешним временам много что могло «не срастись» — сколь бы могущественными ни были люди, продвигавшие талантливого пиарщика. (Власть у нас «внутри себя» отнюдь не монолитна.)
И серьезную работу ему нашли: по одной из версий, ТАСС, благодаря этой кадровой комбинации, может попасть в поле влияния медиаимперии братьев Ковальчуков. Но при назначении не учли, что выводят из игры Игнатенко, одну из самых уважаемых в медийном цеху — не только в российском, но и в мировом — персон, человека, на которого завязаны разнообразные миссии, в том числе за рубежом. Поэтому, вероятно, прочувствовав всю деликатность ситуации, «верхние люди» решили что-то предложить и бывшему гендиректору. Так родился новый тандем.
В странное положение поставлены и тот, и другой член дуумвирата. (Впрочем, в любой тандем «зашита» управленческая двусмысленность.) Журналистский коллектив вряд ли с энтузиазмом примет пиар-менеджера, пусть и весьма успешного, в качестве своего начальника. А прежнему директору, сохраняющему серьезные полномочия — стратегия формально остается в руках коллегии, которой он руководит, — придется включить весь свой дипломатический опыт и разделить сферы ответственности таким образом, чтобы структура, пусть и переживавшая в последние годы нелегкие времена, не развалилась, а заодно вписать нового коллегу в коллектив.
Понятно, что неизбежным образом пиар-составляющая агентства будет усиливаться, неизбежны перемены в руководстве. Но и, собственно, информационный элемент структура потерять не может, потому что она тогда перестанет быть ТАССом. Это нетривиальная задача для обоих менеджеров, и особенно для Игнатенко.
…Как-то я, работая в гипероппозиционном журнале TheNewTimes(«Новое время»), шел мимо широкооконного ТАССа. Подкатила черная машина, из которой, сложившись вдвое, с легкостью теннисиста, выскочил высокий, загорелый, безупречно одетый человек с благородной сединой и, помахав мне издалека свежим номером нашего журнала, который, кстати, при его редакторстве, в горбачевские времена, пережил пик своей славы, — весело прокричал: «Читаю!»
Какой еще государственный чиновник мог бы себе такое позволить? Да в том-то и дело, что он — не чиновник…
