Нежны поцелуи при свете звезд, и травка нежна весной; и девичий рот, и заячий хвост, и розовый нос свиной; нежна любовь, живущая в нас, и тексты, что мы творим; нежна клубника, и ананас, и киви, и мандарин; нежны переливы заката, святого Эльма огни, вивальдиевы стаккато — но много нежней ОНИ! Нежнее, чем пальцы взломщика, нежней, чем стихи Басё, —
НЕЖНЕЙШИЕ ЧУВСТВА ПОГРОМЩИКА! Ведь их задевает всё.
Их задевает литература, их задевает карикатура, их задевает моя натура с бесстыдным моим пером! В ответ хватается арматура — и делается погром.
Безмерно тонок красотки стан и шерстка кошачьих лап, и шелк, чья родина — Индостан, и юмор «Комеди клаб», тонки античная строфика, нейлон, лавсан и кримплен, тонки ручонки дистрофика и интеллигента член, намеки письма любовного, сплетенья телебрехни, тонки остроты Верховного — но много тоньше ОНИ! Тоньше приборов меряющих, тоньше жала в осе —
ТОНЧАЙШИЕ ЧУВСТВА ВЕРУЮЩИХ! Ведь их задевают все.
Их задевают концерты в клубе, их задевает кино в ю-тубе, Мадонна их задевает в кубе, к оружию их зовет, — и уж совершенно они в отрубе, завидевши Винзавод.
Предельно зорок простой народ, что всех обвинить готов; бессонно зорок подземный крот — порукою «Марш кротов»*; зорка Фемида, чьих строгих мер страшится и юркий клоп, — был зорче только певец Гомер и им воспетый Циклоп, но зоркость их — не моя забота. Старались они вотще.
И только ЗОРКИЙ ГЛАЗ ПАТРИОТА выносит меня вообще!
Ему не виден позор, разор, упадок чужой и свой, и все уменьшающийся зазор меж Веймаром и Москвой, запас, мелеющий, как Азов, омоновский плексиглас, и тупость верхов, и тоска низов, и сдувшийся средний класс, и новый кризис — незваный гость, и Думы тщетная прыть… Он видит только жалкую горсть, посмевшую пасть открыть. О, как она его не устраивает! Трудись, братва, не филонь. И он удваивает, утраивает свою отважную вонь.
Сильны шальные наши ветра, что воют в краю родном, загул ночной, и тоска с утра, и лень на работе днем; силен наш путь с роковым повтором, и мир, кладущий на нас с прибором, и мерс в броне и с крутым мотором, и злоба, что правит бал, —
но все слабей, чем восторг, с которым я это все
ЛЮБЛЮ!
*Песня Михаила Щербакова.
