Жаль, что Россия так никогда и не завоевала Европу

Наполеон Бонапарт — один из главных персонажей новейшей российской истории. Во многих отношениях.

200 лет назад Наполеон Бонапарт осуществил поход в Россию. Неужели он рассчитывал на успех? Зачем ему это было нужно?

Задним числом его шансы победить Россию на ее собственной территории кажутся абсолютно нулевыми. Вероятно, Наполеон рассчитывал на быстрый успех независимо от хода военной кампании. Ему доносили, что петербургская аристократия поддержит его, а не царя. И это была не совсем беспочвенная надежда. В конце концов, русский истеблишмент говорил, читал и думал по-французски, не так ли?

У него также были основания надеяться, что на его стороне окажется крепостное крестьянство. Были секты (например, федосеевская, из староверов-беспоповцев), ждавшие его как освободителя. Как поляки. Секта, почитавшая Наполеона, упоминалась еще в начале ХХ века.

Нет, в перспективе эта авантюра не выглядела так безнадежно, как она выглядит в ретроспективе. Тем более интригующим оказывается вопрос: зачем Бонапарту было так нужно покорять Россию?

Ответ как будто напрашивается, и он часто фигурирует в необозримой наполеонистике. Наполеону нужно было укрепить континентальную систему, чтобы поставить наконец на колени Англию и выстроить единую Европу. Союз с Павлом не состоялся, потому что Павла убили. Союз с Александром не удался. Оставалось присоединить Россию силой. То есть тут действовала простая геополитическая логика — как во внутриевропейском плане, так и в глобальном.

Но помимо этого вполне рационального мотива у Бонапарта был еще один. О нем мы узнаем из записок врача-ирландца, приставленного к пленнику на острове святой Елены (BarryO’Meara. NapoleonatSt. Helena).

Вот что Бонапарт говорил своему лекарю: «Европейские народы еще убедятся, что я был глубоко прав, намереваясь восстановить Польское королевство; только так можно было остановить рост русского могущества. Это создало бы барьер колоссальной империи, которой еще предстоит одолеть Европу… Русские либо завоюют Индию, либо в Европу явятся 400 тысяч казаков и других обитателей степи (он говоритdeserts, то есть буквально «пустыни». —А. К.), ну и 200 тысяч настоящих русских… Россия либо рухнет, либо возвеличится, и нетрудно догадаться, что она выберет второе. Вторгаясь в другие страны, Россия получает две выгоды. Во-первых, она цивилизуется и облагораживается, вступая в контакт с другими державами и обогащаясь, и, во-вторых, замиряет обитателей степей, с которыми недавно воевала. Казаки, калмыки и прочие варвары, пришедшие вместе в русском войске во Францию, попробуют южной (мы бы теперь сказали «западной».— А. К.) роскоши и принесут обратно в свои степи память о местах, где они были, прекрасных женщинах и красивой жизни, и не только сами не смогут больше выносить скудость своей варварской жизни, но и заразят своих соседей намерением завоевать эти сладкие страны… То, что я говорю, подтверждается всей историей: кто хотя бы раз попробовал Южной Европы, непременно будет возвращаться туда для новых завоеваний и бесчинств и рано или поздно установит там свое господство. Они храбры, активны, выносливы, бедны и хотят обогатиться».

Тоже геополитика, но гораздо более инстинктивная, так сказать «глубинно-психологическая» и сверхдолгосрочная. Тем не менее, похоже, что Бонапарт раньше всех увидел в России угрозу Западной Европе. Опасность захватнической политики России на Западе во время Бонапарта не была фантомом. Россия вплоть до конца XVIIIвека продвигалась-таки на Запад. Можно было думать, что к этому времени Россия дошла до пределов своей реалистической экспансии. Но были и указания на то, что Россия на этом не остановится. Начиная с Павла петербургская монархия сама стала думать о себе как об интеграторе Европы (вместо Бонапарта). Панславизм держался до начала ХХ века. Потом появился проект мировой революции под водительством России.

Однако эта часть пророчества Бонапарта не кажется мне особенно интересной. Во-первых, после него это стало общим местом в обоснованиях западной геополитики и банализировалось. Во-вторых, с другой стороны, у нее есть слабые места. Россия всегда уверяла, что ее захваты на Западе были всего лишь контрнаступлениями. Не она, дескать, была угрозой Западу, а наоборот. С фактами истории это как будто согласуется лучше.

На мой вкус, гораздо более волнующим выглядит другое соображение Бонапарта: «варвары с севера», как он нас называет, хотят не только награбить на богатом Западе побольше, но и приобщиться к цивилизации.

Дело тут, конечно, темное. Доктрины такой, конечно, не было. Доктрина, может быть, была противоположная. Царизм не хотел пускать своих подданных на Запад. И советская власть продолжала поддерживать тюремной режим, сделавший весь народ «невыездным».

В таком случае, может быть, и жаль, что Россия так никогда и не завоевала Европу. Варвары когда-то завоевали Рим. И так цивилизовались. То же самое произошло с норманнами, завоевавшими участки романизированной Европы. Бонапарт, предсказывая судьбу России, несомненно, имел в виду этот опыт. Воистину: никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь.

Автор — публицист, Лондон. Блог: aldonkustbunker.blogspot.co.uk