«Конфетка, конечно, отравленная оказалась», — заметила моя подруга, узнав об отмене решения Вельского суда о сокращении срока Платону Лебедеву и возвращении дела все в тот же Вельский суд. Повторяешь себе как мантру: занижай ожидания, занижай. И все равно ожидаешь….
До сих пор не понимаю, почему, когда Данилкин отсчитал в зале суда Ходорковскому и Лебедеву новый срок, у меня отказала правая рука и сумка с грохотом упала на пол. Стоя на лавочке, чтобы видеть за головами телеоператоров лицо судьи, лица осужденных, лицо матери, я что, надеялась на что-то другое? Или так: я что, надеялась?
Надеялась. Ну что я буду врать себе. И мои друзья надеялись. Многие из тех, кто отсидел этот процесс и начал разбираться в тонкостях нефтяного бизнеса лучше прокуроров, надеялись. Я же видела их лица. И те, кто не смог попасть в зал и мерз на улице, — надеялись. И слезы в глазах подруги — отблеск надежды. И беспомощное «ну понятно» вполне себе циничных моих знакомых — тоже неожиданно прорвавшееся эхо надежды.
Ну ладно, мы, журналисты, эмоциональные идиоты. В конце концов, если из нас выжать и выбросить эмоцию, то с профессией надо расставаться. Не важно какую: радость, отвращение, грусть, восхищение, очарование, разочарование. Это должно бурлить и переливаться внутри, не заметное глазу ньюсмейкера. Но это должно быть. Иначе — плохо.
Но вот эти прагматичные ребята, которые сидят уже девять лет. Вот эти, которых не раз и не два подвешивали на надежду и всякий раз ударяли нереалистичностью этих надежд, с особым наслаждением и выдающимся цинизмом. Неужели в них еще теплится? Платон в минувшую пятницу на что-то рассчитывал? Он действительно верил, что Вельский областной суд подтвердит решение районного суда, а тем паче согласится с адвокатами? Он верил, что выйдет раньше? Верил, что сократят срок на четыре или хотя бы на два года?
Возможно. После решения районного суда о сокращении срока, которого никто не ожидал, замаячила надежда выйти вот буквально уже в начале будущего года. До решения районного суда, возможно, ни на что не рассчитывал, а районный судья взял и подкинул надежду.
Так ее подкидывал Медведев, будучи президентом и согласившись на независимую экспертизу по «делу ЮКОСа». И ее подкидывает Верховный суд. И разве только Ходорковскому и Лебедеву? А Леше Козлову, мужу моей подруги Романовой? Выпустить человека, чтобы потом снова посадить — ведь забавно же. Так же подкидывали фальшивую, как оказалось, надежду, к концу процесса над Pussy Riot, когда адвокаты слили: важные источники сообщили, что плохо не будет.
В стране, где ни один вменяемый человек не верит, что судья принимает решение сам, только так и может происходить. Верят не в силу закона, а в сигналы, намеки, расклад политических звезд и собственную неизбывную надежду.
Знаете, когда появляется надежда? Когда забывают порулить. Много дел, не до этого, просмотрели, ослабили контроль, забыли, профукали. Или когда надо сбить напряжение, точно зная, что есть еще вышестоящий суд, и уж он-то точно сделает все, как скажут. Или когда не принято политическое решение и никто не отдает четких приказов.
У «дела ЮКОСа» один прямой и понятный интересант. Тот, кто теперь управляет компанией, когда-то называвшейся ЮКОС. И в стране один человек, который может принять политическое решение по этому делу. Есть ли такое решение?
Понятно, что есть решение, что Ходорковский и Лебедев должны сидеть. Есть ли решение, что они должны сидеть вечно? Не уверена. Не уверена даже, что этот человек для самого себя нашел ответ на вопрос: «Ну и сколько они могут сидеть?» Нет ответа, нет политического решения. В отсутствие такового возможны неожиданности, порождающие ложные надежды. Но интересант оперативно откорректирует неожиданности. Его административного ресурса на это все еще хватает. Так же как в других случаях с другими осужденными есть другие интересанты, которые знают, на какие рычаги давить, чтобы убить надежду.
Во всем этом правосудия — ноль. Ровно на этом уровне надежды не должно быть. Особенно по такому делу, по которому сидит Платон Лебедев. Не решается это судьей. Ну не решается! Не работают относительно него законы.
Каждая апелляция к суду — даже не рулетка, потому что шанса на выигрыш в данном случае нет. Выиграют всегда владельцы казино. Пока они владельцы казино.
Я думаю, что и Лебедев, и Ходорковский вполне способны выстроить внутри себя систему, которая в тех обстоятельствах, в которых они живут, облегчит психологически хождение по мукам. Если им проще решить для себя, что они сели навсегда, они так и настроятся и будут жить с учетом этой настройки. Но вряд ли даже им под силу заставить себя никогда больше не надеяться. И те, кто управляет процессом, похоже, получают какое-то извращенное удовольствие, представляя, как корчится душа тех, кому по оплошности или намеренно дали надежду, чтобы ее отнять: Платона, жены, детей. Это — пытка, которая не оставляет видимых ран и кровоподтеков. Вполне профессиональная.
