Воинско-милицейская часть (в/ч 2662), расположенная в центре Омска, судя по рассказам и заявлениям людей, которым довелось служить в ней, мало похожа на армию и полицию, но имеет сходство с криминальной структурой, в которой служат мертвые души, а у живых защитников Родины отнимается право на жизнь.
Прапорщик Простокишин – потомственный воин. Дед по материнской линии Михаил был кавалеристом в Чапаевской дивизии, скончался от ран вскоре после Гражданской. Другой дед – Георгий Илларионович погиб в 44-ом при освобождении Польши. Отец Николай Георгиевич прошел старшиной всю войну, среди многих его наград - орден Славы.
Сам Александр Николаевич - участник боевых действий в Чечне, в отличие от предков своих, не верит в понятия «воинский долг», «служение Родине» и т.п. Разуверился он в них не на войне, а в те полгода (ноябрь 2005 – май 2006), которые довелось служить в Омске - в части внутренних войск (в/ч 2662), в самом центре города. И в последующие 6 лет скитаний по съемным квартирам, когда от недоедания тяжело заболели сын и жена. В жизни его теперь только один священный долг – перед ними. «Родина отняла у нас все, и делает нас бомжами» - пишет прапорщик в заявлениях в прокуратуру, суды, Госдуму, президенту РФ…
Согласно федеральному закону «О ветеранах» (в редакции от 27 ноября 2002 г.) при увольнении с воинской службы по наступлению предельного возраста ее прохождения (45 лет) Простакишину, как участнику чеченской кампании, полагался жилищный сертификат. Однако дослужиться до этого дара Родины он не смог - уволили прапорщика со службы (точнее, «выгнали», как позже сказали ему в военкомате) распоряжением командира в/ч подполковника А.А.Бунина за год до «предельного срока».
При этом не выдали ни военного билета, ни трудовой книжки. «Спросил у Бунина: Как же мне на работу устраиваться?– пишет Простакишин. –А он ответил: Ничего, на помойке место найдешь».
Начальник не шутил: без жилья и без документов других вариантов у прапорщика в чужом городе не было.
Военный билет ему отдали через год: дата увольнения там указана совсем не та, что была в приказе: там – июнь 2006-го, здесь – тоже июнь, но 2007-го. К тому времени прапорщику исполнилось 45, и сертификат он уже мог получить. Простакишин уверен, что кто-то получил эту ценную бумагу за него. «Руководство части действовало по продуманной, отработанной технологии. Оно знало, что нам с женою по возрасту положено менять паспорта. Поэтому не дало нам возможности уехать из Омска, чтоб здесь мы и сдали их на обмен. Используя наши паспорта старого образца, оформили за нас жилищный сертификат, и тут же обналичили его в банке», -говорит прапорщик со слов юриста, пожелавшего остаться неизвестным.
Так это было или нет, должно установить следствие. Но если предположить, что все так и было, то, очевидно, не обошлось тут без ФМС. Она, кстати, проявила неожиданный интерес к судебной тяжбе прапорщика с воинской частью, которая 14 июня уже сего года обратилась в районный суд - с тем, чтобы признать незаконной прописку семьи Простакишиных на ее территории. Но сведений о его увольнении в военкомате нет. Из-за этого военнослужащему отказали в зачислении в запас. «Они объяснили мне: вас просто из части выгнали, а по документам вы продолжаете там служить. Еще сообщили, что мой случай – не единичный, таких «мертвых душ» по всем войскам – тысячи: людей якобы увольняют, а зарплату им начисляют, и кто-то ее получает за них. Посоветовали обратиться в суд».
Простакишин обращался и в суд, и в прокуратуру, и в антикоррупционный комитет Омской области. После этого его уволили в третий раз - «по дискредитации» (невыполнение условий контракта).
Командование внутренних войск должно знать об этих увольнениях. Зампредседателя Центральной военно-врачебной комиссии, куда он обратился для оформления инвалидности, спросил: «Какую тебе ставить дату: 2006-й, 2007-й или 2009-й?». «Я сказал ему: на ваше усмотрение. Он говорит: мне тоже без разницы: все равно инвалидности не дадим».
И не дали. Хотя согласно результатам обследования в омском военном госпитале ему полагается 2-я группа.
В июне с.г. руководство воинской части, где подполковник Бунин уже не командует, наконец-то сподобилось уволить прапорщика по-настоящему. В связи с чем обратилось в Центральный районный суд с иском о лишении Простакишиных прописки на территории в/ч 2662. В иске суд отказал, сохранив за Простакишиными прописку. Эта прописка на пустом месте (в буквальном смысле – в штамп регистрации вписан только номер в/ч без указания конкретного места пребывания) – единственное, что осталось у прапорщика от многолетней службы отечеству. Всего остального - жилья, зарплаты, пенсии, инвалидности, права на труд Родина его лишила.
Информация для следствия
Основания для расследования фактов, изложенных в заявлениях Простакишина, без сомнения, есть. Из-за дефицита места в газете некоторые приходится упоминать в двух словах: практиковалась в части выдача военнослужащим лишь половины от тех зарплат, за которые их заставляли расписываться. Основная функция этой в/ч – патрулирование улиц города с целью пресечения нарушений общественного порядка; у задержанных нарушителей изымались при обыске деньги, сотовые телефоны, которые после не возвращались им даже после их обращений в милицию, и прокуратуру. В кабинете Бунина, по свидетельствам очевидцев, образовался чуть ли не склад мобильников: Простакишин пишет, что он их складывал в сейфы.
Если следствие возьмется за это дело (а дело, похоже, тут - не одно), то ему следует допросить следующих военнослужащих, служивших вместе с Простакишиным, которых нам разыскать не удалось: это капитан Пономарев, прапорщики Урусов, Ненашев, Дубынин, Вагнер. Особенно много интересного могли бы следователям рассказать «чеченцы» Макенов, Чернов, а также сержант-контрактник Конышев, служивший в Чечне под командованием Бунина.
Прапорщику Простакишину пришлось многое вытерпеть в надежде на получение человеческого жилья. Отступать ему было некуда – за ним была семья, уволиться означало лишить ее последнего хлеба. Но рапорт на увольнение он все-таки написал. «Ко мне неоднократно приходили солдаты срочной службы по приказу Бунина - с угрозой убийства меня и моей семьи, если я по-хорошему не напишу рапорт под их диктовку. Солдаты Батищев и Береговский заявляли мне, что они убьют всех, в том числе и тех, кто не дай Бог окажется рядом…
Они сказали: если я не напишу им сейчас,то вечером прибудет группа захвата и «замочат» меня за то, что якобы я украл оружие и боеприпасы, и стал отстреливаться. И за это им ничего не будет, наоборот – приставят к награде за уничтожение опасного преступника.
Поверьте мне, я никогда не был трусом, никогда не прятался за чужие спины. Но тут угрожали моей семье, и я написал то, что от меня требовали».
К сведению прокуратуры: соседи Простакишиных – Александр и Елена Кривогины подтвердили «Новой газете», что все было именно так: прапорщику и его семье действительно угрожали, серьезно.
