Мике вышел на улицу в костюме и брюках нетвердой уже с утра походкой. Участок земли, где стоял дом Мике, был как островок — между дорогой к школе и тропинкой к магазину. Места там хватило как раз для одной цыганской семьи, небогатой, конечно. А что ворот не было, так это было очень похоже на Мике. (Ведь жилье всегда похоже на живущих в нем.) Мике тоже был открытым человеком. И встретив меня, которого никто не знал в Паркани и не ждал в Паркани, повел к себе домой.
Итак, Мике Чуперкэ проживал в Паркани. Языка цыганского, как и остальные жители села, Мике не знал. И по паспорту был записан «молдаваном». В семье за хозяйство отвечала Катя, а Мике, по возрасту и по статусу, отвечал, как бы мы сказали, за связи с общественностью. Дойти до магазина, обсудить… Или вот встретить человека и привести в дом.
Мике прихрамывал. Был уже старый. Три сына у него. Леша, старший сын, торговал в Одессе, на Привозе. Имел с этого микроавтобус «Вито». Миша, младший, занимался «всем». Проще говоря, перебивался заработками. Из транспорта имел «девятку» и лошадь. Эти двое построили дома (Леша — закончил, а Миша — всё возился, всё доделывал) здесь же, в Паркани. А средний жил в другом селе. На лошади младшего сына ездили в огород. Земли там много, два гектара. Картошка, фасоль и виноград. Всем этим Катя занималась, жена Мике. А виноград собирали все вместе, конечно. Привозили во двор и давили его руками, поскольку сломалась машинка, и сок винограда бродил в бочках, накрытых клеенкой. Просто нужно было выжать сок из виноградин в старую бочку. Какое-то время сок стоял, впитывая запахи и звуки двора, и потом получалось домашнее вино. Вино было всем. Без него даже работника не нанять, если будет такая необходимость. Придет человек работать, а налить ему нечего — как так? Семья Чуперкэ сделала в этом году семьсот литров. «У нас вино, как чай», — сказал мне младший сын.
Двор Чуперкэ был полон живности. От этого казалось, что он всё время двигался. Курицы клевали виноград, дрались петушки. В покое пребывала только собака, спавшая посреди двора (казалось, круглосуточно); по ее виду всякий мог понять, что брать в доме нечего. Когда курам крошили кукурузу, их как будто становилось больше — устраивали толкотню. А к ночи они взлетали на орех и становились белыми пятнами.
Также у стариков была корова. Биорика. Ее выгоняли в стадо по очереди. То Катя, то Мике. Вечером Катя приносила корове ведро воды. Утром корова отдавала Кате полведра молока.
Мике понимал, что я приехал наблюдать его, хоть и не совсем цыганскую, жизнь. Но это не вызывало в нем подозрения или корысти. Всякий раз Мике долго смотрел в объектив, а когда слышал звук затвора, то тихо говорил: «Спасибо». И я понимал, за что. Мике чувствовал, что это увеличит его присутствие в мире, которого уже немного осталось. Вот и благодарил меня. И похромав в магазин за сигаретами, вернулся и протянул мне — так он сказал — «конфеточку». А утром пошел меня провожать. Всё говорил: «Я надеюсь на тебя, ты человек грамотный. Передай, чтобы вернули Союз». (В общую Румынию Мике не хотел категорически.) Пока шли в горку, завернули к Василию. Дочка его вынесла поллитровый ковшик. Мике выпил его залпом и махнул ковшиком, вытряхнул лишние капли. На дороге Мике сделался похож на Гердта (ведь и хромал тоже) в роли Паниковского, только Мике был без гуся. Прямо скажем, Мике был на редкость добрый человек, и видеть в нем типичного молдавского цыгана или типичного кого-то еще значило бы — ничего про Мике не понять.
Когда-то Мике играл на трубе.
Также он работал на северах, на лесосплаве. С тех пор он помнил, что в Москве есть Ярославский вокзал.
Еще Мике был самым сильным человеком Паркани. Это и сейчас знает каждый ребенок в Паркани, можете спросить у первого встречного. Началось всё с того, что Мике, работавший в тракторной бригаде, смог поднять (и удержать) радиатор от трактора. Неизвестно, сколько тот весил. Но никто в бригаде так не мог. В Мике стали подозревать Чемпиона. Даже его отправляли в Кишинев для участия в соревнованиях. «В гостинице жил и ничего не платил», — вспоминает Мике. На соревнованиях Мике не подвел, штангу поднял и удержал. (Каждый в Паркани помнит, сколько весила та штанга, результаты расходятся.) Но больше по соревнованиям он ездить отказался. То была бы другая жизнь. А Мике любил свою.
Фото автора
