Конечно, договоренности понятийного характера работали и работают в политике, и не только у нас. Это не новость. (Вспомним хотя бы прошлогоднюю «рокировку».) Новость в том, что перевод тайных сговоров в публичное поле — это признание этической допустимости подобного рода поведения в политике. То есть участники сделок не сомневаются, что обнародование такой информации — причем с элементами плохо сдерживаемой радости, бахвальства и демонстрации почти мафиозной «чести» — ничуть не смутит ничему не удивляющегося избирателя. Правда, это может усугубить политический абсентеизм, то есть отказ от участия в выборах все большего числа избирателей, а значит, повлечет за собой снижение градуса легитимности власти. Но кого это волнует?
Россия — страна ручного управления, а не институтов. Россия — страна понятийных договоренностей, а не закона. (Да и закон нередко становится плодом лоббистского политико-экономического торга или указаний первого лица, а не общественной необходимости.) Россия — страна договорных матчей в футболе и распилов, заносов, откатов в бизнесе. В таком случае, почему электоральная политика должна чем-то отличаться от принципов, применяемых, например, в футбольном «эффективном менеджменте»? Пожалуй, только тем, что в политике принципы жизни по понятиям отныне декларируются открыто и с самых высоких трибун, а значит, становятся частью публичной политической культуры. Культуры политического отката, где предметом отката являются не деньги (или не всегда деньги) и не борзые щенки, а должности. Заодно дискредитируются и партии системной оппозиции — избиратель убеждается в их идеологической беспринципности.
Можно, конечно, в рамках модного ныне изучения западного опыта вспомнить, что коалиционные и иные договоренности существуют в странах «хваленой» развитой демократии. Логика торговли и обмена голосами между депутатами даже имеет научное название — логроллинг («перекатывание бревен») и подробно изучена в работах лауреата Нобелевской премии по экономике Джеймса Бьюкенена. Но такая степень показного бесстыдства («А чё такого?!»), да еще одобренного сверху, политической и экономической теории, пожалуй, неизвестна. Еще одна Нобелевская премия за изучение русского электорального чуда ждет своего лауреата.
