Группа «Цветы», легендарная в 70–80-е, после тридцатилетнего перерыва вернулась на сцену 2 года назад. 14 ноября состоится второй после возвращения концерт, где наравне со своими хитами музыканты исполнят совсем новые песни с серьезными стихами. В интервью «Новой» бессменный лидер Стас Намин пообещал зрителям рок-спектакль, поговорил о коррупции, сильных мира сего и Pussy Riot.
На концерт ждете прежде всего тех, кто помнит ваши песни с 80-х, или молодежь тоже?
Хитов, которые и сейчас знает вся страна, включая молодёжь, у нас много: от «Звездочки» и «Честно говоря» до «Летнего вечера», «Юрмалы» и «Счастья», просто не все знают, что это наши песни. Песни, которые были написаны в 80-х годах, но запрещены цензурой, записаны только сейчас в альбоме «Распахни свое окно», поэтому они для публики тоже как новые. А есть и совсем новые, премьера которых состоится в ноябрьском концерте в «Крокус Сити Холле».
Расскажите, почему вы исчезли на 30 лет.
Рок-музыка – одно из моих пристрастий молодости, которому я никогда не предполагал посвящать всю жизнь. Когда в конце 80х появились первые свободы и возможности, я занялся множеством разных проектов и отвлекся от собственной музыки. Это была эйфория неожиданной свободы – хотелось надышаться «кислородом», о котором раньше и мечтать было невозможно. В 1999-м я опять собрал группу, но «Цветы» работали в театре и почти не выступали на публике. И вот в 2009м, в 40-летний юбилей Цветов, я вдруг подумал, что не правильно, что я совсем бросил рок-н-ролл, и мы с ребятами решили напомнить о себе. Оказалось, что жанр, который мы проповедовали – мелодический рок с симфоническим принципом аранжировок и поэзией (его эталон для нас – «Битлз»), сегодня опять востребован. За 30 лет, пока нас не было, эту нишу никто не занял.
Вы говорили, что все, выпущенное Цветами в 70-е, было компромиссом, чтобы хоть как – то выйти из подполья.
Тогда мы жили, как в тюрьме. Чтобы иметь меньше проблем, нужно было кланяться идеологии и «тюремному» режиму и играть по их правилам. Цензура тогда выбирала у нас самые невинные песни и требовала их нежного эстрадного исполнения, стерилизуя естество эмоций. Соглашаясь на мягкое звучание, мы хитрили и незаметно вставляли элементы рока. Работу цензуры видно на примере песни «Мы желаем счастья вам». Я написал ее в 82-м году, и два года ее никуда не пускали. А потом я попросил моего друга-музыканта Володю Белоусова, чтобы он сделал аранжировку в советском стиле. Тогда её пропустили, и она стала популярна. А на нашем сорокалетии мы впервые сыграли «Счастье» в том виде, в котором я ее написал.
Тогда хорошо жилось только Кобзонам и другим представителям официальной «советской песни». Их главная тема звучала по всем программам – «И Ленин, такой молодой, и юный Октябрь впереди».
Ну, Кобзон до сих пор на телевидении…
Значит, советская власть все еще здесь. Значит, ничего в стране принципиально не изменилось. А сегодняшняя попса разве лучше? Раз это никому не режет слух, значит, голова у людей осталась та же, культура, мировоззрение и вкус те же… Какой-то рок над нашей «бедной» страной – ничего не меняется, куда ни ступим, все равно вляпаемся.
В жизни я скорее наблюдатель, чем участник. И, к сожалению, вижу, что во всем мире «отрицательное» перевешивает «положительное». Но объективно судить, как правильно, я не берусь. Все ведь относительно.
Можно ли назвать нашу всеобщую коррупцию преступлением? Если да, то придется назвать преступлением жизнь целой страны! Но мы же не называем преступниками племя каннибалов. В каждой цивилизации свои законы. Интересно, что во всех цивилизациях, включая Древнюю Грецию и Рим, всегда существовал криминальный мир, а в противовес - государственная власть, которая с ним боролась. Мне кажется, у нас стёрлось это противостояние. Все выстроилось в единую пирамидальную иерархию. Наверное, подобного социального феномена еще не было в истории.
Я давно подумываю написать продолжение «Собачьего сердца». Суть его в предположении, что, когда Шариков бегал по квартире и щипал за разные места Зиночку, у них что-то интимное произошло, и она забеременела. Шарикова-то обратно в собачку превратили, а его потомство размножилось, и сейчас мы живем в поколении Шариковых. Сверху и донизу.
В каком-то интервью вы говорили, что раньше на человека давила идеология, а теперь – культ денег.
Да, раньше, в СССР, «продать душу» значило играть в комсомольско-коммунистические игрища и прислуживать режиму. А сегодня, во времена капиталистической демократии, главный соблазн - деньги. Хотя в нашей системе работает и то и другое.
Независимо жить непросто во все времена. Ни власть, ни общество таких не любят, тем более у нас. Но, с другой стороны, не так уж это и трудно, если не гнаться за подачками от тех, кто командует «парадом».
А вам удается жить не по их правилам?
Не знаю. Мне кажется, что да.
Однако юбилейный концерт показывали по 1 каналу, власть настроена к вам доброжелательно.
А где здесь моя зависимость? Первый канал предложил мне снять и показать мой концерт. Думаю, важно то, что я делаю и что говорю, а не то, как на это реагируют. Гитлер боготворил Вагнера и Герберта фон Караяна. Что же, поэтому Вагнер от него зависел? То, чем я занимаюсь, предназначено для всех без исключения, но прежде, всего для меня самого. Из сильных мира сего я никого лично близко не знаю, и не хожу на официальные тусовки в Кремль. Я вообще, наверное, аполитичный человек.
То есть не поддерживаете никого?
Я солидарен с позицией некоторых людей, но не поддерживаю никакие партии, общества или движения. У меня такое ощущение, что, когда собираются больше двух человек, что-то происходит в их головах, куда-то исчезает здравый смысл, а порой и то, ради чего они собрались.
Я почему-то жду от любого государства опасности и агрессии. И государство меня никогда особенно не признавало. Я не имею от него никаких регалий и наград – не заслуженный, не народный, не лауреат и не депутат…
Обидно?
Я вам хвастаюсь, а вы спрашиваете, обидно ли. Я вообще очень много работаю над тем, что мне самому нравится – часов по 16 в день и больше, и для общественной жизни времени и сил уже не остается. Если мое творчество и проекты приносят людям какую-то пользу, то и слава Богу.
Традиционный вопрос музыканту – о Pussy Riot…
Очень интересная история. Как будто бы случайно сошлось все так, что три запанкованые девчонки по большому счету невинной дурацкой выходкой опустили и власть, и церковь. Если это продуманная кем-то акция, то это высший профессиональный пилотаж. Настолько точно была просчитана психология и церковной власти, и политической, что им не оставили шансов выйти без потерь.
Думаю, подобные провокации полезны для общества и культуры, как полезно прорвать гнойный нарыв. В искусстве провокация – нормальная вещь. Когда на картинах художников Возрождения впервые появилось обнаженное тело, это тоже была провокация.
Я и сам часто провоцировал: и неумышленно, когда раздражал режим своим рок-н-роллом, и специально. В начале 90-х я предложил проект тура мумии Ленина по миру. Богатые граждане разных стран должны были покупать дорогие билеты и заходить в декорации Мавзолея, где в узких комнатах реальное КГБ охраняет реальную мумию вождя: «Руки из карманов, проходите быстрей, не задерживайтесь». Их такая жуть проберет, что на выходе они скупят все сопутствующие товары: бюсты Ленина, которые в 90-е было некуда девать, значки и т.п… Я с промоутерами разных стран подсчитал возможные доходы: получалось несколько миллиардов долларов, которые я предложил все отдать пенсионерам, которые верили в Ленина и остались ни с чем. На меня набросились и демократы: «Как вы смеете пропагандировать этого подонка!», и коммунисты-ленинцы: «Как вы смеете унижать вождя!». А разве это не унижение, что люди не в музей Ленина в очередь выстраиваются, а стоят часами, чтоб посмотреть на мумию.
Расскажите о своих творческих планах.
Их всегда у меня почему-то много. Может быть, я работаю так много, потому что у меня нет начальников. Если бы были, можно было бы больничный взять, в отпуск уйти… А поскольку мне не у кого отпрашиваться, приходится все, на что претендую, самому и осуществлять. Одновременно работаю над всем: и премьеры в театре, и фотопроект с Русским музеем, и выставки графики и живописи, и что-то готовлю в симфонической музыке, продюсирую кино. Но сейчас приоритет – концерт в Крокусе 14 ноября. Концерт сорокалетия группы был настолько полноценным, что сейчас мы попробуем создать что-то принципиально другое, настоящий современный рок-спектакль с использованием последних технологий. Синхронизировать свет, видеоэкраны, эффекты… Будут участвовать хор им. Александрова, балет «Тодес», квартет им. Глинки, «отЗвуки Му», «Zdob Si Zdub”, «Моральный кодекс», Дима Ревякин, Леша Козлов и другие. И, конечно, наши братья «по крови» «Машина времени» и «Воскресение». Думаю, это будет лучший концерт Цветов за всю историю.
