СюжетыПолитика

«Погромы, поджоги и насилие»

Суд решил: 6 мая были массовые беспорядки. Первый же приговор по «болотному делу», вынесенный Максиму Лузянину, практически не оставляет шансов остальным фигурантам: четыре с половиной года — отправная точка и «нижняя планка»

Этот материал вышел в номере № 128 от 12 ноября 2012
Читать
Суд решил: 6 мая были массовые беспорядки. Первый же приговор по «болотному делу», вынесенный Максиму Лузянину, практически не оставляет шансов остальным фигурантам: четыре с половиной года — отправная точка и «нижняя планка»
Изображение

Учитывая то, что Максим Лузянин — пока единственный из обвиняемых по «болотному делу», который полностью признал вину, примирился с потерпевшим-омоновцем и компенсировал ему материальный ущерб, приговор в отношении него хотя и мог быть только обвинительным, но при этом — как ожидалось — сравнительно мягким. Однако судья «скостил» два года от затребованных прокуратурой шести с половиной, и это — намного больше того, на что рассчитывали подсудимый и адвокат. Но — много меньше того, чем теперь могут получить остальные обвиняемые, «не признавшие» и «не раскаявшиеся», а уж тем более — «не установленные» еще организаторы.

Впрочем, объявление относительно длительного срока — это не самое главное, что произошло в пятницу в Замоскворецком суде. Впервые публично был зачитан текст обвинительного заключения по «болотному делу», которое (в очередной раз напомню) является общим, единым — и с логической, и с процессуальной точки зрения, отличаясь с точки зрения конкретных фигурантов только нюансами. И потому в этой статье будет много цитат из текста, который все мы услышим еще много-много раз.

А еще развалили туалет

Анализируя «болотное дело», я часто задавалась вопросом: а каким образом, собственно, следствию удастся квалифицировать события, произошедшие в районе Болотной площади 6 мая, как массовые беспорядки? Ведь в соответствии со статьей 212 Уголовного кодекса РФ они должны сопровождаться насилием, поджогами, погромами и уничтожением имущества.

Теперь мы знаем, что следствие смогло мотивировать практически все.

Следствие изящно обошло тонкий момент с «насилием». Мы-то считали, что пострадавшие в деле — сплошь омоновцы, а насилие в отношении представителей власти — это отдельная, 318-я статья УК РФ, и для квалификации по 212-й статье она бесполезна. Но следствие установило как минимум двух «гражданских» пострадавших, одному из которых в голову попал кусок асфальта, а второй получил термический ожог после того, как в него попала бутылка с зажигательной смесью (фото и видео этого эпизода обошло все мировые СМИ). Вот вам, кстати, и поджог.

С уничтожением имущества тоже на первый взгляд было сложно. Ну что можно громить и уничтожать на голой заасфальтированной площади? Выяснилось: в первую очередь как раз асфальт. Впечатляет размер ущерба, нанесенного «Дирекции заказчика жилищно-коммунального хозяйства и благоустройства ЦАО» в силу утраты асфальтового покрытия на сумму 28,2 млн рублей. Задачка для «Роспила» и всех желающих: сколько квадратных метров асфальта уничтожили демонстранты на Болотной площади, если сумма ущерба известна?

Во вторую очередь — 6 мобильных биотуалетов, принадлежащих ООО «Экоуниверсал». Оказывается, все они были тоже уничтожены, что нанесло ущерб в размере 73 800 рублей. Наконец, подсчитан имущественный вред, нанесенный столичному ГУ МВД. Перечень стоит иного списка кораблей, потому процитирую обильно, предварительно назвав общую сумму ущерба, — 371 132 рубля 60 копеек: «утрачено 27 шлемов противоударных «Джета», 14 бронежилетов «Кора-Кулон», 29 резиновых палок, 7 изделий для защиты конечностей «Щиток», 3 изделия «Пояс», 4 изделия кошма асбестовая, 2 электромегафона, 8 радиостанций…» Существенные материальные потери понесли также управление на транспорте МВД РФ по ЦФО и ГУ МВД по Челябинской области.

Все эти факты, как к ним ни относись (а я лично отношусь весьма критически), теперь уже не версия следствия, а часть приговора суда, который пока, конечно же, не вступил в силу и будет обжалован защитой, но, учитывая политический характер процесса, наверняка устоит везде, кроме Страсбурга.

Организаторов нет, но они будут

Максим Лузянин в начале судебного заседания выглядел спокойным. Он знал, что его осудят, но верил, что срок будет небольшим, а возможно — и вовсе условным. О чем-то похожем говорил ранее «Новой» и его адвокат Сергей Шушпанов.

Суд, кстати, сделал неоднозначный ход, согласившись допросить маму Максима. Ее нельзя описать иначе как словосочетанием «обычный человек». Обычный — значит тот, кто ездит с нами в метро или ест в общепите, учит наших детей или убирает в коридорах школы, а может, работает бухгалтером или медсестрой. В этом вся соль главного политического процесса современной России — «болотного дела», где мало активистов и среди обвиняемых, а их родственники не смотрели происходившее 6 мая на площади даже по телевизору — недосуг.

Анна Лузянина пыталась поговорить с сыном, сидевшим «в клетке», но любые телодвижения бдительно пресекали приставы, а на вопрос судьи, замечала ли она когда-нибудь признаки агрессии у сына, уверенно отвечала: «Нет».

И можно ей верить. Даже несмотря на то, что ранее Лузянин был осужден условно за вымогательство. (Это, кстати, еще одна из причин, по которой, как мне кажется, защита Лузянина пошла по пути признания вины: наличие непогашенной судимости — серьезное отягчающее обстоятельство, которого нет у других фигурантов.)

После оглашения приговора мама Максима казалась раздавленной. Близкие многих фигурантов «болотного дела» уже прошли период «слепой надежды» и отдают себе отчет, что их дети, братья и сестры сядут. Лузянины, видимо, верили, что признание вины может существенно смягчить участь Максима. Так, по сути, и вышло, потому что четыре с половиной года — это не шесть с половиной и тем более не десять, которые он мог бы получить, не признав своей вины. Но это бесконечно много для всех тех, кто верил в иное.

И это к тому же важный сигнал для всех, кто пока не осужден и даже не признан обвиняемым: в политических делах снисхождение может быть только очень скромным, а вот возможность максимизации наказания — не ограничена.

Особенно актуально для «организаторов массовых беспорядков» — про них в обвинительном заключении сказано «в общем» — незаконные призывы неустановленных лиц. Но установить этих лиц следствие, конечно, сможет, особенно в том случае, если искомые фамилии известны изначально. И любой обвинительный приговор в этом случае будет подспорьем. Употреблю в этой связи термин, ставший модным в период громких политических процессов, — преюдиция: факты, доказанные в одном суде, не требуют доказательства в другом. Если Лузянин действовал под воздействием незаконных призывов неких организаторов, значит, такие организаторы были…


Кусок асфальта 20 на 30 сантиметров

В деле Лузянина меня впечатлил один эпизод: оказывается, подсудимый кинул в полицейского кусок асфальтового покрытия размером 20 на 30 сантиметров, попал тому в шлем «Джета» и не причинил существенного вреда здоровью.

Мы в «Новой» не поленились подсчитать: такой кусочек не может весить меньше двух с половиной килограммов. А теперь представьте себе, что физически одаренный человек, такой, как завсегдатай тренажерного зала Лузянин, швыряет подобный «камешек» в толпу. Вы верите, что, даже в случае попадания в защитный шлем, этот бросок не нанес бы существенного вреда здоровью? А следствие верит…

Но в любом случае следствие качественно отработало все процессуальные моменты, «доказав» квалификацию «массовых беспорядков». О связи их с реальностью особо заботиться поводов не было: суд далеко не всегда волнуют возможные последствия, например, попадания куска асфальта в голову, и тем более реальная стоимость подобного «артефакта».

Важный вывод для фигурантов последующих политических процессов: тут не классическая «уголовка», не надейтесь на снисхождение — стоит ли торговаться за пару лет из пяти—семи—десяти, идя на сделку со следствием, решайте сами.

Тем временем

Параллельно с рассмотрением «дела Лузянина» в Замоскворецком суде пытались решить вопрос, стоит ли отправить еще одного обвиняемого в участии в массовых беспорядках 6 мая, Михаила Косенко, на принудительное лечение. Этого требует гособвинение, полагая, что Косенко не может быть привлечен к уголовной ответственности в связи с якобы выявленным психическим заболеванием.

На вечер пятницы удалось отложить рассмотрение ходатайства о проведении повторной экспертизы о признании его недееспособным. Теперь суд начнется позже, и присутствовать там могут не только адвокаты, а все желающие.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow