(Памяти Константина Кавафиса, автора бессмертного стихотворения «В ожидании варваров»)
Терпение лопнуло. Свое слово должен сказать народ. Об этом уже полгода пишут во всех газетах.
Все знают, что это случится сегодня. Сегодня народ наконец-то выйдет на площадь. Народ — это страшно. Народ — обвинитель, судья и палач в одном лице. Народ беспощаден. Но народ справедлив. Как захочет народ, так и будет.
С утра на площади ждут его разные люди.
Чиновники и журналисты, учителя и политики, рабочие и крестьяне, торговцы, врачи, бедняки, богачи, художники, домохозяйки.
Полиция, армия, инженеры и даже бездомные нищие, как это ни смешно.
Бездомные думают: если народ наконец возьмет власть в свои руки, у них будет крыша над головой.
Домохозяйки уверены, что народ, взяв власть в свои руки, снизит цены.
Учителя считают, что народная власть прикажет рассказать школьникам всю правду о сложной и многострадальной истории народа.
Врачи — что им разрешат выписывать рецепты без печати.
Бедняки ждут повышения зарплат и пенсий.
Богачи — снижения налогов.
Политики выучили и повторяют слова, которые они скажут народу. Они надеются ему понравиться.
Крупные бизнесмены убеждены, что сумеют объяснить народу про рабочие места и валовой внутренний продукт. Хотя, конечно, они слегка волнуются.
Мелкие бизнесмены ничего не боятся. Потому что они продают народу еду и одежду на рынках. Народ их поймет.
Чиновники хотят рассказать народу, что даже в дни революции надо собирать налоги, подметать улицы, обеспечивать горячую воду и электричество. В общем-то чиновники готовы ему служить.
Рабочие стоят хмурыми плотными группами и толкуют о том, что долготерпение народа не безгранично.
Посланцы крестьян им вторят, они говорят: деревня ждет, что же скажет народ наконец.
Журналисты готовы вести репортажи.
Художники — воссоздавать ситуацию в образах.
Философы — ее осмыслять.
Ученые — делать открытия ради народного блага.
На площадь подтянулась полиция. Вслед за нею — спецназ.
Полицейские говорят, что если народ выйдет из рамок закона о митингах, то придется применить силу.
Но в толпе видны люди в армейских фуражках.
Армия, разумеется, вне политики. Но она защищает народ. Офицеры и солдаты говорят полицейским, что в трудный час надо быть на стороне народа.
Загудели сирены. В своем бронированном лимузине приехал президент.
Он смело вышел на площадь. Он не боится народа, он готов к нему обратиться. Напрямую, без министров и пресс-секретарей. Более того — он готов вести диалог с вожаками народа.
Наступил вечер.
Площадь заполнена до отказа. Соседние улицы тоже.
Люди стоят на балконах, торчат из окон. Цепляются за деревья и водосточные трубы.
Солнце садится.
Народ так и не появился.
Стало прохладно.
Люди расходятся по домам и говорят друг другу:
— Но неужели народ согласен терпеть еще и еще?! Доколе же? Как это странно, однако! А может, народа на самом деле вовсе нет? Может, народ — это выдумка журналистов?
