Поначалу все было не так уж и мрачно. Семейная драма напоминала скорее сюжет «Санта-Барбары» — «мыльной оперы» о полной событиями жизни семьи олигархов Кэпвеллов. Интрига российского сиквела «богатые-тоже-плачут» разворачивалась в Питере: деньги, любовь, отцы и дети… Однако сугубо частный конфликт в знатном семействе обернулся триллером и какой-то запредельной дикостью: бегство за границу, пробитые головы, посадки людей, волей случая попавших в барскую склоку, — холопам, мол, нечего встревать в хозяйские разборки…
Часть 1.
Ребенок и «похищение»
Сюжет берет свое начало осенью 2010 года. В центре его Ольга Владимировна Литвиненко и ее отец Владимир Стефанович Литвиненко.
Владимир Стефанович — человек в городе уважаемый, ректор горного института, профессор. Сфера научных интересов — бурение скважин методом плавления горных пород. Впрочем, вип-статус Владимир Стефанович получил не только из-за научных публикаций: и в российской, и в зарубежной деловой прессе его имя иногда упоминается вместе с фамилией Путин. Литвиненко пользуется репутацией наставника и личного друга президента, поскольку в далеком 1997-м в его институте еще никому не известный Владимир Владимирович защитил кандидатскую по экономике. Бытует легенда о том, что именно Владимир Стефанович помог Владимиру Владимировичу выбрать тему для диссертации («Стратегическое планирование воспроизводства минерально-сырьевой базы региона в условиях формирования рыночных отношений», впрочем, официально научным руководителем был другой профессор)*. Затем Литвиненко трижды (в 2000, 2004 и 2012 годах) руководил питерским избирательным штабом кандидата в президенты Путина.
Ольга Владимировна окончила Санкт-Петербургский государственный университет (юрист) и Северо-Западную Академию государственной службы при Президенте РФ (управленец). Активная, независимая, характером, как говорят, «вся в отца». В 18 лет стала помощником проректора по экономике в институте отца; к 23-м — юрисконсультом в этом вузе; к 24-м — депутатом Заксобрания Санкт-Петербурга от «Справедливой России» и, наконец, просто состоятельной женщиной: две квартиры в центре города, личный водитель, консультанты и помощники… Но сейчас Ольга Владимировна уже более не депутат и не состоятельная леди: она была вынуждена бежать из страны.
Так вот. 2010 год. Ольга в роддоме ждет второго ребенка, старшую дочку на это время оставила у своих родителей. Больше ребенка мать не увидит — дед и бабка откажутся его отдавать. Почему? Это не важно, поскольку — частная жизнь, со своими психологическими тараканами, разбираться в которых сторонним наблюдателям вряд ли прилично, все-таки — не «Санта-Барбару» смотрят. Нас волнуют лишь странные совпадения, которые последовали за семейным конфликтом.
Дочь Ольге не отдают и во второй ее приезд на родительскую дачу, и в третий; не отдают и когда она приезжает с адвокатами и представителем органа опеки — мешает охрана. Вскоре хозяева дачи оцепят особняк колючкой и выставят по периметру секьюрити, а Василеостровский суд, куда обратится Ольга, оставит ее годовалого ребенка бабушке с дедушкой.
Параллельно с семейными скандалами конфликт переходит в сферу высокой политики: Ольгу исключают из «Справедливой России» с формулировкой «за действия, наносящие вред Партии»; исключают в тот самый день, когда она сама напишет заявление об уходе. В эмоциональной бумаге Ольга сообщает: Сергей Миронов, друг Владимира Стефановича, на ее просьбу помочь посоветовал оставить ребенка родителям. «Как можно Вам доверить свой выбор, если при просьбе матери вернуть ей дочь Вы устраиваете политический торг… <…> Вот и окончание моего письма к Вам, но подписывать его фразой «с уважением», — я не буду <…>».
В 2011 году Ольга вместе с новым мужем и вторым ребенком уезжает в Польшу, опасаясь, как она говорит, за свою жизнь и за жизнь близких. А Владимир Стефанович напишет заявление о «похищении» дочери.
Д ело о «похищении» Ольги Литвиненко завели молниеносно. Так же молниеносно — и опять по заявлению Владимира Стефановича — на имущество «пропавшей» (помните — две квартиры в центре Питера?) наложили арест.
«Похищенная», в свою очередь, бомбила Следственный комитет уведомлениями о том, что никуда она не пропадала, а дело о ее «похищении» надо закрывать в виду отсутствия события преступления. СК ей на это вежливо отвечал: ваши заявления не имеют юридической силы, поскольку вы не являетесь потерпевшей (!? — В. Ч.).
Уже в этом году между Ольгой и следователем, ведущим дело о ее похищении, произошла встреча. Господин Брейдо прилетел в Варшаву для допроса мужа Ольги. А Ольга возьми и приди в аэропорт. «Рада вас видеть», — сказала следователю «похищенная» в присутствии журналистов, показав дополнительно паспорт и всучив кипу ходатайств. «А я вас — нет», — ответил следователь, который по возвращении напишет: к нему подошла «неизвестная женщина», паспорт не предъявляла — и дело прекратить он не может.
Наверное, и писать бы обо всем этом не стоило, отдав сюжет куда-нибудь в ток-шоу Малахова, если бы не шесть посторонних людей, жизнь которых поломала эта «мыльная опера» по-российски.
*Правда, в 2006-м вокруг диссертации разразится скандал: исследователи Брукингского института Вашингтона заявят Washington Times, что 16 страниц ключевой части работы либо скопированы, либо переписаны с минимальными изменениями с опубликованной еще в 1978 году статьи «Стратегическое планирование и политика» профессоров Уильяма Кинга и Девида Клиланда, а шесть диаграмм и графиков — почти полностью совпадают с американскими, ну и так далее. Понятное дело — поклеп, и Кремль отреагировал соответственно.
Часть 2.
Помощники
Из письма от 2011 года Татьяны Зайферт, Марии Рябковой, Руслана Прасолова, Станислава Дмитренко, Ильи Хлусова — президенту Медведеву, председателю правительства Путину, копия — генеральному прокурору Чайке, министру внутренних дел Нургалиеву, министру юстиции Коновалову.
Этот документ подписанты передали во многие СМИ, в том числе и в «Новую газету», с тем, чтоб придать гласности: «Все мы являемся штатными или общественными помощниками депутата Законодательного Собрания Санкт-Петербурга Литвиненко Ольги Владимировны.
За последний год в отношении каждого из нас совершаются противозаконные, насильственные <…> действия, как со стороны неустановленных лиц, так и со стороны правоохранительных органов Санкт-Петербурга <…> Мы связываем происходящее с личностью Литвиненко Владимира Стефановича — отца О.В. Литвиненко <…>, человека, позиционирующего себя <…> в России как влиятельную политическую фигуру, имеющую, с его слов, теплые дружеские отношения и непосредственное влияние на Председателя Правительства РФ В.В. Путина, а также на <…> .
В.С. Литвиненко позиционирует себя как личность, имеющую серьезное непосредственное влияние на МВД, Прокуратуру города и на Прокуратуру СЗФО. В наш адрес от В.С. Литвиненко и связанных с ним лиц поступают угрозы физической расправы, угрозы привлечения к уголовной, административной и иной ответственности <…>: в декабре 2009 года В.С. Литвиненко в своем служебном кабинете, при личной встрече с И.И. Хлусовым <…> угрожал посадить его в тюрьму, размахивая удостоверением помощника генерального Прокурора, и угрожал физической расправой. <…> Угрозы физической расправы реализовались нападением (неизвестных. — В. Ч.) в апреле 2010 года. <…> В возбуждении уголовного дела отказано <…>. 13 января 2010 года, в присутствии своих охранников, В.С.Литвиненко столкнул <…> помощника депутата на общественных началах — С.В. Дмитренко с лестницы, когда тот пытался пройти в квартиру к Ольге <…>. После многочисленных обращений С.В. Дмитренко в прокуратуру, на него было совершено нападение во дворе дома по месту его жительства. <…> Помощники и их родственники постоянно вызываются в качестве свидетелей в ГСУ при ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области к следователю В.П. Коржу по различным уголовным делам, у них под разными предлогами проводятся обыски. <…> Сам В.С. Литвиненко неоднократно прилюдно заявлял, что решает в этом городе все вопросы, что в суде Ольге Владимировне «ничего не светит», что В.Н. Епифанову, Председателя городского суда Санкт-Петербурга, он знает лично, как и начальника ГУВД, начальника Управления ФСБ, Прокурора города и весь личный состав прокуратуры СЗФО, что все мы «будем сидеть в тюрьме, так как не выполняем его требований».
С начала конфликта между Ольгой Литвиненко и ее отцом Ольге Литвиненко по этому делу звонят уважаемые и высокопоставленные люди, а именно бывший заместитель начальника ГУВД Санкт-Петербурга, а нынче заместитель министра юстиции А.А. Смирнов и бывший сотрудник ФСБ И.М. Сидоркевич, которые требуют от нее прекратить борьбу за ребенка, отозвать заявление из суда <…>. Они заявляют, что <…> все действия, совершаемые Ольгой Литвиненко для возврата дочери, повлекут за собой негативные последствия как для нее лично, так и для ее друзей и окружения. <…> просим Вас оградить нас от незаконных и противоправных действий правоохранительных органов, действующих, как мы считаем, в интересах Литвиненко В.С. <…>».
Все адресаты этого обращения спустили письмо обратно в прокуратуру Питера, а судьба помощников депутата в 2012 году повернулась на 180 градусов: трое оказались под стражей, еще двое под подпиской о невыезде, один в больнице.
Часть 3.
Уголовка, или Про страх
Позвонила одному из авторов письма — Татьяне Зайферт. Была вероятность, что по приезде в Питер я ее не застану — арестуют. Так и вышло.
Формально уголовное дело, возбужденное против бывшей федеральной судьи Калининского райсуда Петербурга, затем ставшей адвокатом и помощником депутата Ольги Литвиненко, не имеет никакого отношения к конфликту в звездном семействе. Зайферт обвиняют в покушении на совершение мошенничества. Якобы она оказывала консультативные услуги лицам, которые затем были обвинены в рейдерстве. Вопрос — в мансардном помещении на Лиговке.
Как успела мне рассказать Зайферт по телефону, до того момента, как ей предъявили обвинение, следствие не информировало ее об истории с мансардой. А как только она выступила представителем Ольги в суде, узнала, что является обвиняемой. Причем до этого фигуранты дела не упоминали ее фамилию на допросах. А тут все, словно сговорившись, написали о деятельном участии в преступлении судьи в отставке Зайферт.
Татьяна Зайферт: «Не знаю, может, это был непрофессионализм, но я и другие помощники стали Оле в борьбе за ребенка помогать. Я выступала ее представителем по доверенности в суде. <…> Владимир Литвиненко тогда сказал: «На вас ищут компромат. Пока мы не нашли, но будем искать». <…> Мне и в голову не приходило, чем все обернется.
А потом начались конкретные действия в отношении нас, помощников. <…> Обыски, например… <…> За нами следили какие-то мужчины, фотографировали нас и в зале суда, и возле суда (фотографировали из машины «Хонда», гос. рег. номер О35ОА47 — принадлежит директору охранного предприятия «Северо-Запад» Л.А.Кумачному, учредителем которого является В.В. Пагольский, друг Литвиненко. Именно это предприятие охраняет загородный особняк Литвиненко-старшего.— В. Ч.). <…> Одного адвоката Ольги привлекли к дисциплинарной ответственности в адвокатской палате за то, что он послал письмо в горный институт на имя Литвиненко с предложениями по мировому соглашению. Литвиненко написал заявление о том, что адвокат разгласил сведения о его личной жизни. Другого адвоката просто откровенно пугали по телефону, провели обыск, изъяли соглашение об адвокатской помощи Ольге. И в конце концов в мае 2011 года столкнули с лестницы в подъезде. Она сломала коленку. Ей сказали: «Напишешь заявление — получишь уголовное дело». <…>
Моего мужа с улицы хватали неизвестные и уводили в неизвестном направлении, в моей машине простреливали стекла, кто-то влезал ко мне в квартиру, к моей маме влезали в квартиру. Позже мы обнаружили у нее прослушку. <…> Ну а затем мне предъявили официально обвинение в «покушении на мошенничество».
Следствие просило суд заключить Зайферт под стражу, но судья выпустил ее под залог: врачи диагностировали у нее ишемическую болезнь сердца, стенокардию, атеросклероз, гипертонию 2-й стадии… Следствие не отступало, и со второй попытки в отношении бывшей судьи Зайферт было вынесено решение об аресте. Она обжаловала его в горсуде, квалификационная коллегия которого приняла постановление: характер и степень совершенных Зайферт деяний общественно опасны. В сентябре ей продлили арест до середины декабря. Зайферт — единственная из обвиняемых по этому делу, которая содержится под стражей. Трое других ее «подельников» заключили сделку со следствием и живут под подпиской.
Сажусь в машину Марии Рябковой, тоже помощника Ольги Литвиненко, по дороге проезжаем Выборгский райсуд. «Я туда каждое утро хожу. Как на работу». — Рябкова старается выглядеть веселой. Может, потому, что у нее, в отличие от бывших коллег, самое оригинальное обвинение: «нападение на представителя власти» — полицейского, мастера спорта по боксу, между прочим. Согласно показаниям потерпевшего, худенькая 45-летняя женщина напала на него на глазах у еще двух полицейских. Только побоев у опера нет, а у Рябковой почему-то есть.
Произошло все в больнице, где лежал муж Марии Илья Хлусов, еще один помощник Литвиненко. 2011-й год: Хлусов уже под следствием по обвинению в мошенничестве, которое, опять-таки по странному совпадению, появилось уже после ссоры в семействе Литвиненко. По версии следствия, Хлусов и его подельники с помощью подставных компаний стали участниками госконтрактов, заказчиком в которых выступала администрация Петроградского района Петербурга. Свои обязательства по контрактам «подставные» компании исполнили не полностью, а деньги получили полностью, акты сдачи-приемки работ были подписаны представителями райадминистрации. Правда, под следствием оказался один Хлусов. Его сначала арестовали, потом выпустили под подписку. Он сразу лег в больницу — давление.
Прямо из больницы его забрали на следственные действия. Почему-то с применением силы, хотя он не сопротивлялся. «Я в этот момент была рядом с Ильей, — рассказывает Рябкова. — Видимо, оперативники хотели спровоцировать меня. А я как стояла и орала на всю больницу, так и продолжала орать». Один из офицеров резко дернул Рябкову за руку, женщина оказалась на полу. Видимо, опережая жалобы, опера и написали заявление о «нападении».
«Муж мой опять в тюрьме, а я хожу в суд по своему делу, — говорит Рябкова. — Добилась экспертизы, которая доказала: с места, с которого свидетели якобы видели, как я «разбила лицо» оперу, ничего увидеть невозможно — там дверь с закрашенным окном. Суд и завис».
Зато в ноябре вынесен приговор ее мужу — Хлусову, правда, мягкий — 1,5 года лишения свободы. Вероятно, потому, что он решил признать свою вину. Правда, вот что странно: районная чиновница, которой было предъявлено обвинение в рамках этого дела, — не только на свободе, но и продолжает исполнять свои обязанности.
«Я Олю не защищаю, — продолжает Рябкова. — Никогда не бывает, чтобы только один человек был виноват в семейном конфликте. Литвиненко привык, что все ему подчиняются. Авторитарный. А тут дочка перестала подчиняться. Ну и, на мой личный взгляд, причина их конфликта была еще и денежная — он сам ее запихнул в депутаты, чтобы у семьи появились дополнительные деньги. И он поначалу решал, что Оля будет делать и как. Но, видимо, Оле это надоело. Потом возник этот конфликт из-за ребенка… Оля советовала нам уезжать. Но мы по разным причинам этого сделать не могли, постепенно втянулись в семейный конфликт и все попали под каток. <…> Он (Литвиненко. — В. Ч.) привык так: «Я сказал с ней не общаться — всё, никто не общается». <…> Мы должны были все испугаться и попрятаться. А мы, дураки, не попрятались».
История № 4
В Мариинской больнице лежит Сергей Курбатов, подполковник милиции на пенсии (ушел по ранению). Служил в Афганистане, затем — в убойном отделе питерского главка, потом стал помощником депутата Ольги Литвиненко. В июне этого года его задержали по обвинению в покушении на мошенничество и фальсификации доказательств. Отсидел 5 суток — суд отпустил его под подписку, приняв во внимание, что у Курбатова 2-я группа инвалидности, два ножевых ранения.
« Когда у Ольги были прекрасные отношения с ее сожителем А., она неоднократно давала ему деньги, — говорит Курбатов, прогуливаясь со мной по больничному дворику. — Однажды она меня спросила: «Сергей, можно я скажу, что деньги ваши?» Ну, чтобы легче получить назад, чтобы какая-то ответственность была у этого А. Я согласился, она дала ему 2 миллиона рублей, он написал расписку. Через какое-то время адвокаты Ольги от моего имени подали иск о взыскании этих денег. Я иск отозвал, решив: пусть сами разбираются, семья сложная… И вдруг рождается уголовное дело, возбудили его по заявлению А. Меня вызывает следователь, я ему все честно рассказываю, что сам иск не подавал, денег не требую. Следователь в ответ: «Извините, возбуждаем дело», и вышел с ходатайством о моем аресте. Следственные действия продолжаются, я в статусе подозреваемого…»
На прощание Курбатов сказал: «Вы бы поосторожнее с этой темой, мало ли чего… В городе будьте осмотрительней».
История № 5
С помощником Ольги по юридическим вопросам Станиславом Дмитренко мы встречаемся в кафе. «Думаете, что-то изменится? Я на это смотрю с некоторой долей скептицизма», — скептически настроенному Дмитренко, как и коллегам, сегодня реально страшно. Если совсем недавно со здоровьем у него все было нормально, то теперь левая часть черепа заменена титановым пластинами — результат нападения неизвестных.
— Это произошло 20 декабря 2010 года возле подъезда моего дома. Когда поравнялся с двумя молодыми людьми, один из них развернулся и ударил меня кастетом. Целился в висок. Слава богу, я успел увернуться. Но кастет все равно раздробил левую часть черепа и орбиту глаза. Когда я упал, то слышал, как кто-то из них крикнул: «Сумка!» Один вернулся и вырвал сумку с ноутбуком. Очевидно, для видимости ограбления надо было что-то отнять… Де-юре, я не могу увязать нападение на меня с этой историей. Обвинять, когда нет никаких доказательств, не имею права. В то же время, на следующее же утро после нападения, когда я лежал в больнице, мне позвонила Ольга: «Стас, а что с тобой случилось?» Я говорю: «Так и так». Спросил ее: «А ты откуда знаешь?» Она: «А мне Смирнов Сан Саныч позвонил и сказал: «Вон еще один твой допрыгался!» Смирнов — это друг Владимира Литвиненко, сейчас первый зам министра юстиции. То есть Смирнов откуда-то первым узнавал все… Дело по факту нападения возбудили, а потом закрыли по причине «невозможности» найти нападавших…
Я искренне до сих пор не понимаю смысла этой войны. Когда отношения с родителями совсем зашли в тупик, я сказал Оле: «Раз ты не можешь жить с ними под боком, возьми и переедь — у тебя есть другая квартира». Но она не могла с этой просторной квартирой расстаться. За год до нападения у меня произошла стычка с самим Литвиненко. Я поехал к Ольге домой, а меня не пускает охрана. Сидят такие мордовороты в камуфляжах… <…> Появился Литвиненко-старший, <…> показал удостоверение то ли помощника прокурора, то ли еще что-то… Я говорю: «Да вы поймите: мне все равно, кто вы, хоть президент РФ. Я иду с частным визитом в частную квартиру». И тогда он резко толкает меня, я упал с лестницы. Я сломал кость на руке, разбил ноутбук.
Заявлению в милиции никто ходу так и не дал. Зато у меня дома начались обыски. Один раз обыск проходил, когда моя жена была одна дома. Когда она открыла им дверь, автоматчики в масках влетели, ударом положили ее на пол. Она ударилась головой. В постановлении о проведении обыска было написано, что я как юрист консультировал неустановленных лиц, которые совершили некие действия, связанные с хищением денег и уходом от налогов. Причем руководители этих «неустановленных лиц» тоже были «неустановленными». Откуда тогда взяли, что я их консультирую? Оскорбляли жену, снимали все на свои телефоны. И все совершали в присутствии нашего 6-летнего ребенка, которому сказали, что его сдадут в детский дом, если его мама будет что-то «вякать». Прокуратура признала действия автоматчиков неправомерными, но дисциплинарной ответственности никто не понес».
История № 6
Еще одного помощника Ольги Литвиненко, Руслана Прасолова, сначала обвинили в уклонении от службы в армии. Ему удалось доказать в суде, что он призыву не подлежит, однако и после этого его продолжали преследовать. Он выехал за границу и вскоре был объявлен в международный розыск — уже в рамках другого дела (того самого, за который получил срок Илья Хлусов), был экстрадирован в Россию. Теперь в СИЗО. А у его матери, Татьяны Прасоловой, инвалида 2-й группы, пенсионерки, тоже работавшей у Ольги помощником по рассылке писем, провели обыск.
По словам всех помощников, на допросах следователи почему-то расспрашивали их не только по заведенным на них уголовным делам, но и интересовались окружением Ольги Литвиненко.
Часть 4.
Владимир Стефанович, Ольга Владимировна и официальные лица
Далее по закону жанра должна была бы последовать позиция самого Владимира Литвиненко — его комментарии или опровержения. Но Владимир Стефанович на официальный запрос «Новой» об интервью не ответил. Непродолжительный телефонный разговор состоялся лишь с его адвокатом Светланой Савиновой.
Савинова:«Я хочу понять: это вы по собственной инициативе пытаетесь вторгаться в личную жизнь других граждан?»
«Новая»: «Личная жизнь не интересует. Интересуют уголовные дела в отношении помощников дочери Владимира Стефановича».
Савинова: «Владимир Стефанович не имеет к этим делам никакого отношения. Если вы напишете, что он имеет к этому отношение, знайте: мы готовим иски о клевете ко всем СМИ. <…> Он является ректором, он не является ни прокурором, ни главой СК. <…> Если у вас есть письменные доказательства того, что он может какие-либо уголовные дела возбуждать как ректор, то вы нам их представьте. Если таких доказательств нет — все это является клеветой. И на сегодняшний день уже есть уголовная ответственность за клевету».
«Новая»: «Но мы должны представить две точки зрения. Хотелось бы лично услышать Владимира Литвиненко».
Савинова: «Понимаю — желтая пресса. <…> Не спорю: это ваше право зарабатывать деньги. Все зарабатывают по-разному. Слава богу, не убиваете еще. Только лезете в чужую жизнь. <…> Итак. Еще раз говорю: на сегодняшний день Владимир Стефанович не имеет никакого отношения к уголовным делам. Он о них не знает <…>. Все вопросы — в Следственный комитет и прокуратуру».
На запрос «Новой» ответил лично прокурор Санкт-Петербурга Сергей Литвиненко (однофамилец): причастности ректора горного института к «противоправным действиям», к «возбуждению правоохранительными органами Санкт-Петербурга уголовных дел» «в отношении штатных и общественных помощников его дочери» «не выявлено». «Уголовные дела возбуждены законно и обоснованно», «сведения о совершении противоправных действий в отношении <…> обозначенных лиц в связи с конфликтом с Литвиненко В.С. не подтвердились».
Что же касается Владимира Литвиненко, то он говорил об уголовных делах в отношении помощников своей дочери на допросе в СК, куда пришел с заявлением о «похищении» Ольги. Весьма любопытный документ, на основании которого СК возбудит еще одно дело — на этот раз общее — в отношении всех помощников. Литвиненко обвинит их всех в «удержании» Ольги.
Вот что говорил Литвиненко на допросе: на него, ректора горного университета, человека, «занимающего различные должности в различных организациях на уровне руководства страны», оказывают воздействие помощники его дочери, они полностью подчинили ее себе «для достижения своих корыстных интересов», настроили против родителей, манипулируют ею (якобы по их просьбе Ольга выносила из дома документы, касающиеся деятельности ее отца «на федеральном уровне», чтобы потом шантажировать и вымогать деньги); даже, предполагает ректор, «спаивали» ее психотропными средствами, «поссорили» его с дочерью, «она отдалилась от семьи», от маленького ребенка, которого сама передала родителям, не изъявив желания с ним общаться. Ну и, наконец, эти помощники удерживают его дочь в неизвестном месте. Цель — пробраться к нему, Литвиненко, точно так же «манипулировать» им, «так как я оказываю содействие в заключении сделок в интересах России на мировом уровне на огромные денежные средства, имею связи и авторитет среди влиятельных людей России».
В общем, помощники хотят заставить его идти на поводу у себя, прекратить против них уголовные дела (о которых — помните — ему, Литвиненко, ничего неизвестно), «получить в свое распоряжение важные документы…». И еще Литвиненко посетовал, что часть из этих помощников нерусские. А в конце добавил: местонахождение его дочери неизвестно уже «длительное время»…
— Я очень боюсь сейчас давать какие-либо комментарии, — сказала «Новой» сама «похищенная» Ольга Литвиненко. — В Россию приезжать тоже боюсь. Из своих источников мне известно, что в России меня ждет или тюрьма, или психиатрическая лечебница. Перед моими помощниками мне очень стыдно за действия своего отца и стыдно перед их семьями. Я неоднократно умоляла отца прекратить гонения, но с его стороны ответа не последовало. Писала многократно письма Астахову по ситуации с дочкой, но он не отвечает вообще. Я обращаюсь через вас к своему отцу: «Папа, умоляю, прекрати, верни мне дочь, давай вместе подумаем, как это сделать, ведь еще не поздно… Ради нее давай попытаемся…»
Помощники депутата: Татьяна Зайферт, Марина Рябкова, Илья Хлусов, Сергей Курбатов, Станислав Дмитренко, Руслан Прасолов — уже никуда не обращаются, они просто хотят, чтобы от них отстали.
Мы же, со своей стороны, вовсе не пытаемся вмешаться в частный конфликт. Не очень интересуют нас и мотивы поведения (а они могут быть разными) всех участников этой истории. Хотим добиться лишь одного: объективного расследования всего этого пучка неоднозначных уголовных дел и им сопутствующих событий.
