Федеральный бюджет на 2013—2015 годы принят Госдумой и утвержден Советом Федерации. На задворках бюджетных дискуссий оказалась весьма важная тема, связанная с так называемым «бюджетным правилом», устанавливающим порядок наполнения Резервного фонда. А ведь еще 6 июля законопроект о бюджетном правиле был принят в первом чтении, и, казалось, быстро будет оформлен окончательно. Но не тут-то было: на днях председатель Комитета по бюджету и налогам Андрей Макаров заявил, что спешки с его принятием нет, он может подождать и до весенней сессии, а заодно не исключил возможности внесения изменений в это самое правило.
Стоит напомнить, что бюджетное правило призвано положить конец ежегодным гаданиям, большей частью ошибочным, о том, какой будет цена нефти в ближайший год, а то и три года, с учетом горизонтов бюджетного планирования. А не заниматься таким гаданием невозможно, поскольку, согласно официальным оценкам Минфина, доходы федерального бюджета на 45—50 процентов зависят от стоимости барреля. Снижение его цены на 1 доллар, как подсчитали эксперты, оборачивается сокращением доходов бюджета почти на 2 млрд долларов.
Бюджетное правило как раз и призвано снизить зависимость российского бюджета от колебаний мировых цен на нефть. Согласно принятому в первом чтении законопроекту о бюджетном правиле, расходы бюджета должны определяться исходя не из угаданной цены на нефть (другого метода их прогнозирования, как бы ни надували щеки аналитики, попросту не существует), а рассчитанной — как среднеарифметическое от соответствующих цен за пятилетний период. Предполагалось, что далее ежегодно период вычисления среднеарифметической цены будет увеличиваться на один год — и так вплоть до достижения десяти лет.
На практике применение этого правила означает, что в основу расходной части бюджета-2013, к примеру, закладывается не та цена барреля, которую содержит официальный прогноз Минэкономразвития (97 долларов на 2013 год), а средняя за последние 5 лет — 91 доллар. Если реальная цена нефти в следующем году окажется выше, то весь излишек направляется в Резервный фонд. Он будет наполняться, пока не достигнет 7% ВВП. И лишь затем средства могут идти на развитие инфраструктуры и в Фонд национального благосостояния в соотношении 50 на 50.
Если же фактическая цена барреля окажется ниже базовой, то, наоборот, средства Резервного фонда будут направляться на покрытие дефицита федерального бюджета.
Сейчас размер Резервного фонда — 1,93 трлн рублей, что, по предварительным оценкам, составляет порядка 3,5% годового ВВП России. То есть до достижения искомых 7 процентов Резервный фонд еще пополнять и пополнять. А тратить — ни-ни! Видимо, осознав это, депутаты, сгоряча проголосовавшие за бюджетное правило в первом чтении (то ли на летние каникулы торопились, то ли из администрации как следует надавили), сейчас потихоньку начали отыгрывать назад. Нет, отменить совсем законопроект, уже одобренный в первом чтении, нельзя. Поэтому речь идет о том, чтобы в процессе второго чтения внести в него серьезные правки. Например, снизить порог наполняемости с 7 до 5%.
Кстати, подобную позицию разделяют не только критически настроенные депутаты, но и, скажем, Минэкономразвития (которое, в отличие от Минфина, отвечает не за наполняемость бюджета, а за экономический рост) и глава Счетной палаты Сергей Степашин. Их главная претензия к бюджетному правилу: оно направлено не на развитие экономики (читай: на выделение казенных средств) путем инвестирования в инфраструктурные и инновационные проекты, а на складирование огромных денег «про запас».
Те, кто так рассуждает, видимо, либо обладают очень короткой памятью, либо попросту не усвоили уроков кризиса. Специально для них стоит напомнить, что Россия более или менее благополучно и без длительных последствий пережила кризис 2008—2009 годов только благодаря тому, что в предшествующие «тучные» годы создала Стабилизационный фонд, который затем распался на два (Резервный и Национального благосостояния). В него направлялись сверхдоходы государства от торговли углеводородными ресурсами по высоким мировым ценам. Именно такая политика создала для государства подушку безопасностии саму возможность ответить на кризисные вызовы так же, как отвечали все передовые экономики: выделением средств на расшивку узких мест.
Можно долго спорить, туда ли, так ли и в тех ли объемах выделялись антикризисные деньги (между прочим, нешуточная сумма — порядка 6 трлн рублей), но факт остается фактом: если бы не финансовая политика тогдашнего главы Минфина Алексея Кудрина, упорно создававшего заначку и отбивавшего все атаки лоббистов на нее (которые в тучные годы точно так же требовали направить средства Стабфонда на финансирование инфраструктурных проектов), то тушить финансовый пожар было бы просто нечем.
Каково это — вступать в кризис без всякого резерва, хорошо видно на примере тех же Греции, Португалии или, к примеру, Кипра: кризис в этих странах затянулся, и они вынуждены идти с протянутой рукой к европейским соседям и мировому сообществу. Вряд ли такой же участи для своей родины хотят те депутаты Госдумы, которые активно выступают против бюджетного правила. А между тем именно к этому страна может прийти при разбазаривании своих резервов.
Было бы лучше, утверждают критики бюджетного правила, если бы «лишние» нефтедоллары вкладывались в инфраструктурные масштабные проекты: они бы ускоряли рост ВВП и давали бы дополнительные рабочие места. Звучит прекрасно. Но нельзя же не оценивать общую экономическую ситуацию в мире. А она такова, что угроза новой волны кризиса никуда не делась. И если это случится, чем мы его встретим? Десятком недостроенных мостов и магистралей? Они что, помогут пережить стране кризис? Абсурд! Собственно, у нас и сейчас недостатка в масштабных инвестиционных проектах нет: Универсиада-2013, Олимпиада-2014, чемпионат мира по футболу-2018… Что-то непохоже, чтобы наличие этих проектов как-то лихо решало задачу экономического роста в стране. Зато опыт проведения саммита АТЭС во Владивостоке минувшей осенью принес вполне ощутимые финансовые результаты: многочисленные хищения, которые официально оцениваются в десятки миллионов рублей, а неофициально — в миллиарды. Среди уже пойманных за руку — высокопоставленные чиновники.
Так, может быть, кампания против бюджетного правила, которое, помимо прочего, не позволяет тратить (по крайней мере, до определенного предела) шальные нефтедоллары направо и налево — это вовсе не сражение за вложения в инфраструктуру под лозунгом роста ВВП, а всего лишь лоббистская схватка высокопоставленных чиновников за право «пилить» средства, которые закон намеревается «спрятать» в Резервном фонде?
Видимо, все остальное уже «распилено», а простаивать в этом деле ответственным товарищам ох как не хочется…
