В 2007 г. Семен Вайншток ушел с поста главы «Транснефти», и главой госкомпании стал генерал-майор ФСБ Николай Токарев. Вайнштока пытались уйти с хлебного места много и долго. Так как «уходили» его силовики, то и методы использовались классические: уголовка и обыски. В качестве анекдота рассказывают следующую историю: в ходе очередного обыска Вайншток позвонил Путину и пожаловался. Тот будто бы позвонил Сечину и велел закончить все «сегодня же». Следователи действительно убрались из кабинета «сегодня же», но сделали это в 23.59.
Тогда по поводу того, как Вайншток руководил «Транснефтью», был составлен отчет Счетной палаты. Однако обнародован он не был; Вайншток был демонстративно назначен Путиным руководителем «Олимпстроя», и, несмотря на очевидный соблазн списать замедлившееся вскоре строительство ВСТО на коррупцию прежнего руководства, Токарев публично не сказал ни слова. А когда отчет Счетной палаты утек к Навальному, новое руководство «Транснефти» огорчилось даже сильнее старого.
Конфликт Токарева с Вайнштоком — хрестоматийный конфликт внутри путинской элиты, каким он мог быть пять лет назад. Основное правило: полный запрет на вынос сора из избы. Публичность конфликта — контрпродуктивна. Токарев не пошел на публичность, потому что Путин тогда давал совершенно четкий сигнал: «Все решаю я. Тот, кто делает конфликт публичным, проигрывает. Он получает по башке. Немедленно».
Когда генерал Черкесов попытался сделать публичным свой конфликт с кланом Сечина и опубликовал в «Коммерсанте» статью, Черкесов был уволен.
И вот на наших глазах эта система рухнула мгновенно — после дела Анатолия Сердюкова (еще полгода назад Путин не собирался увольнять Сердюкова, иначе бы в мае он просто не переназначил его министром). Самое интересное во всей этой истории вот что: по прежним правилам публичный скандал вокруг Сердюкова не только не привел бы к его отставке, но и обернулся бы санкциями против зачинщиков: как это они посмели сделать арбитром скандала не Верховного Стерха, а Общество? Однако Сердюков был уволен, и стало ясно, что Акела промахнулся: отныне Путину можно навязывать решения, апеллируя к обществу.
Не прошло и двух недель — грянуло три (!) новых скандала. В офисе «Ростелекома» прошли обыски, из-за разворованного ГЛОНАССа с должности слетел генеральный конструктор системы Юрий Урличич, а Первый канал показал разоблачительный материал о деятельности бывшей главы Минсельхоза г-жи Скрынник.
Обратите внимание, во всех трех случаях поводы для скандала были очень старые. Бенефициар скандала с ГЛОНАССом Сергей Иванов прямо заявил, что знал о воровстве еще два года назад, но «терпел». Бенефициар скандала с «Росагролизингом» Виктор Зубков уже два года как сменил Скрынник на посту предсовдира компании, — а уголовные дела начались сейчас, когда силовики после президентства Медведева начали восстанавливать утраченные позиции.
Но этого мало! Эпидемия громчайших дел тут же распространилась на регионы: выяснилось, что в Питере, в бытность Матвиенко губернатором, поменяли 600 км водопроводных труб; за трубы казна заплатила, как за новые, но на самом деле это были бэушные трубы «Газпрома». Каковы в Питере отношения старого губернатора и нового, известно хорошо, но заметим: еще год назад этот набор козырей никогда не был бы пущен в ход публично, именно потому, что публичность была прибежищем проигравшего.
Правила поменялись не просто быстро, а фантастически быстро. Меньше месяца прошло с Сердюкова, а уже произошли ГЛОНАСС, Скрынник и питерские трубы. Еще пять лет назад каждый из таких скандалов протекал бы, как в «Транснефти», исключительно под ковром. Единственным арбитром был бы Путин, и сборщикам компромата не пришло бы в голову обнародовать его по той простой причине, что кто обнародует — тот проиграл.
Это важнейшая перемена в поведенческих паттернах Путина и его элиты.
