Дмитрий Медведев скорректировал свой имидж - стал носить узкие галстуки. Рейтинг доверия к нему – в понижательном тренде: 37% 2 декабря против 46% в мае этого года, не говоря уже о 59% в 2010 году (по данным ФОМ). От рейтинга доверия Владимиру Путину он отстает всего на 6 процентных пунктов. Ну и кто же его такого снимет с поста премьера, как предсказывают иные аналитики? А главное – зачем?
К тому же в ходе итогового интервью представителям главных телевизионных каналов премьер-министр выступил в качестве великолепного адвоката. Адвоката системы. Адвоката решений, с которыми, быть может, он внутренне не согласен: ровно так он защитил логику обратной криминализации статьи о клевете, показав, почему он был за декриминализацию, а затем — почему теперь он против. Болотное дело, законодательная рамка, в которую включены законы о митингах, об иностранных агентах, о государственной измене — все это, по мнению Дмитрия Медведева, не составляет никакой тенденции. Это просто нормальная реакция на нормальные события. Премьер вообще с некоторых пор все чаще произносит слово «нормально».
В этой новой «нормальности», считает он, следует сначала посмотреть, как действуют законы, а потом, если они окажутся вредными, следует их скорректировать. Но ведь так законы не пишутся. В конце концов, есть принцип правовой определенности. А законы, которые можно менять в соответствии с дуновениями политических ветров, создают правовую неопределенность.
Конечно, языком юриста можно объяснить все. Но не все нормы справедливы, есть законы, которые идут вразрез с принципами права. (Статья 58 сталинского Уголовного кодекса — это ведь тоже закон). И тогда позиция адвоката или обвинителя — это всего лишь позиция умелого толкователя параграфов и закорючек. К праву это имеет, деликатно выражаясь, опосредованное отношение.
Дмитрий Медведев назвал себя «разумным оптимистом». А потому, помимо репрессивного законодательства, по-адвокатски защитил и решения по пенсионной реформе, и милитаристский крен бюджета, и демографическую политику, даже поспорив с профессиональными демографами, которые доказывают, что всплеск рождаемости не меняет долгосрочный тренд выбытия трудоспособного населения и его старения. Да, допустим, накопительные пенсии в том виде, в каком они существуют после половинчатой реформы, начатой в нулевые годы, меньше распределительных пенсий. Но этот факт не отменяет неэффективности распределительной системы опять же в долгосрочной перспективе. И никто не отменял необходимости думать о тех временах, когда нагрузка на одного работающего по содержанию пенсионеров будет все равно возрастать. И откуда тогда возьмутся деньги в Пенсионном фонде?
Дмитрий Медведев скорректировал свой имидж — стал носить узкие галстуки.
Реформы – это всегда действие, направленное в будущее. А нынешняя власть принимает решения тактические, закрывающие проблему на сегодня, но не решающие ее в целом. Премьер совершенно справедливо порекомендовал «думать о пенсии смолоду». Но его совет «на бумажке подсчитать», в какой системе удобнее выстраивать свою личную пенсионную стратегию, нереализуем. Потому что, опять-таки в соответствии с его логикой, власть посмотрит, как работает система на практике, и опять решит все поменять. И эта личная стратегия, рассчитанная на бумажке, обессмыслится.
«Реформа требует концентрации воли, — сказал Медведев, — Если ее нет, все между пальцами растекается». Именно это сейчас и происходит с политикой властей. И здесь уже никакой адвокат не поможет.
