Сергей Железняк — яркий бриллиант в короне Госдумы. Собрание его инициатив — чистый бестселлер. Недавно вице-спикер предложил законодательно обозначить приоритет российских товаров и услуг для чиновников и думаков. Блистая дорогим европейским костюмом и западной модной небритостью, он пытается донести до корреспондента мысль о том, как ему дорого все отечественное.
На тернистом пути защиты родины с Железняком случился казус. В беседе с Романом Супером он сообщил, что сам ходит в отечественном. Первоклассный репортер РЕН ТВ незамедлительно обнаружил подлог: «На вас сейчас не русская одежда». От коварства интервьюера Железняк вспотел, замигал, залепетал что-то неотчетливое, типа «наш трикотаж очень достойный» — и замолчал. В организме вице-спикера вызревало встречное предложение Роману: «Давайте мы завтра сделаем съемку, и я буду в русском костюме». Непреклонный Супер проигнорировал эту чудесную возможность и перевел разговор на кино.
Державные чувства Железняка, придавленные «Москвошвеем», вновь устремились ввысь: «Мы будем предлагать нормы, при которых двадцать процентов от проката должны принадлежать отечественным фильмам». Корреспондент, утомленный трикотажем, заметно оживился: «Какой вы последний русский фильм смотрели?» Предательская стрелка выведенного на экран секундомера уже устремлялась к минуте, а Железняк все блуждал в поисках прекрасного: «Не помню названия. То был фильм Говорухина, связанный с таким понятием, как любовь». Роман Супер, в отличие от думского искусствоведа, не только вспомнил название «В стиле Jazz», но и год выпуска. Выходило, что последнему художественно-патриотическому потрясению Железняка исполнилось три года.
Природу подобного явления помог осознать новый проект «Голос». Певческий конкурс — модель общества в миниатюре. Отбор конкурсантов проводился вслепую. Жюри их только слышит, но не видит. Первые результаты впечатляли безупречным качеством, которое испарилось в процессе «прозревания» мэтров. Когда к финалу не допустили Севару, певицу уникального дарования, стало ясно: вирус чуровщины распространяется на любые выборы. Климат у нас такой и ментальность такая — живем в стране вечных трагических несовпадений. У Севары — голос, страсть, почти животная органика; у Валерии — Пригожин и Кремлевский дворец съездов. Подлинные таланты в одном месте; успех, деньги, чины, звания — в другом, и вместе им не сойтись. Отрицательная селекция становится все отрицательней во всех сферах жизни.
Грустные размышления сменились любопытством. Решила узнать, откуда взялись те люди власти, которых мы обречены видеть на телеэкране? Начала с Железняка. Окончил высшее военно-морское политическое училище (оказывается, есть и такое). Был замполитом роты в учебном отряде ВМФ, затем переметнулся в рекламу. А уж оттуда рукой подать до Думы, где навыки замполита роты, познавшего тайны рекламы, трудно переоценить. Пока изучала биографию Железняка, в ящике снова нарисовалась Елена Скрынник. Я уже наслышана про ее пристрастие к сумкам Birkin, про виллу во Франции, про молодого мужа — экс-солиста мальчиковой поп-группы «Револьверс». Но знать не знала, что она закончила мединститут. Работала кардиологом, да вдруг увлеклась лизинговыми технологиями, каковое драматическое увлечение и привело любознательную даму к сельскому хозяйству. Ее то ли друг, то ли недруг Виктор Зубков (показания колеблются), напротив, пошел учиться в сельскохозяйственный институт, хотя работал слесарем-ремонтником. Позже его перестроечными ветрами задуло в зампреды Комитета по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга. Поскольку председателем данного комитета был Владимир Владимирович, Зубков во второй путинский срок неожиданно для себя и всех становится премьер-министром великой державы.
А вот и главный герой лихорадочной борьбы с коррупцией — Владимир Маркин, генерал-майор юстиции, уста Следственного комитета. Его честное открытое лицо теперь каждый вечер с нами. Но ведь так было не всегда. Прежде он, выпускник МГУ, работал на радио и ТВ, включая информационное вещание НТВ. Но вдруг в его послужном списке появляется загадочная строчка: «С 2006 по 2009-й учился по индивидуальному плану в Институте экономики и культуры (есть, оказывается, и такой) по специальности юриспруденция». Потом была какая-то нехорошая история о признании его диплома недействительным, но быстро рассосалась.
В их карьере волшебным образом возникает некий волшебный фонд или комитет, который резко меняет судьбу. Впрочем, случаются исключения вроде Дмитрия Пескова. У него труды и дни текли плавно, гармонично, как и подобает профессиональному дипломату, сыну дипломата. Пескову свойственна изысканность трактовок и оценок. Лучшие из них отмечены поэтической экспрессией: «За раненого омоновца нужно размазать печень митингующих по асфальту». Одна беда у пресс-секретаря президента — он не всегда так тонко чувствует оттенки родного языка, как в случае с «печенью митингующих».
Из последнего: готовясь к встрече президента с доверенными лицами, Песков заговорил о необходимости «конструктивной критики». Я прямо вздрогнула — из каких подвалов памяти, из какой штольни агитпропа он вытащил термин, означающий борьбу хорошего с отличным? Да что там я, самим доверенным лицам формулировка не понравилась. Михаил Боярский прямо так и сказал в кулуарах: «Критики не будет, даже если ее станут выдавливать из нас». Эта встреча — совсем про другое: 500 человек пришли просить отца нации о чем-то своем.
Финальную сцену даже Гоголь не сумел бы лучше придумать. Отец стоит на сцене. Внизу бушуют доверенные лица, желающие здесь и сейчас к нему прорваться. Уже охрана сомкнула ряды, уже сам Путин голосом Кашпировского говорит: «Никита Сергеевич, вы зайдете ко мне на чай и все расскажете», а страсти не утихают.
Михалков прорывается в первый ряд, еще секунда, и он ухватит президента за брюки… Увы, не случилось. Очередное трагическое несовпадение российской истории.
