Во вторник Российский институт искусствознания познал аншлаг. На расширенное заседание ученого совета пришли буквально все сотрудники, способные ходить. Совет собрался сформировать позицию по грядущей оптимизации научных институтов, объявленной Министерством культуры РФ. Оптимизация — сокращение штатов, слияние профильных учреждений, экономия бюджета.

Грозному объявлению предшествовала артподготовка: из статьи замминистра культуры Георгия Ивлиева, опубликованной в «Российской газете», стало ясно: Минкульт сильно недоволен.

Ивлиев о чем только не побредил: и о башне из слоновой кости, и о командировках в теплые страны, и о культурном долгострое (многотомной истории русского искусства) и пр. Тяжелая неприязнь к «барокко и рококо», вообще всему зарубежному сквозила за строками культурного начальника.

Масса, мягко говоря, непроверенной информации призвана была создать у читателей ощущение, что в институте сидят жирующие на государственный счет лентяи. Больше всего выступление замминистра напоминало рапповскую критику или программные статьи времен чисток. К тому же выяснилось главное: институт был тайно подвергнут некоей экспертизе, чьи результаты оказались неудовлетворительными. Кто, как, когда экспертировал, сказал директор института Дмитрий Трубочкин, в институтской администрации ничего не знали, тем более не подозревали о критериях и составленных заключениях.

Министерство, говорили члены ученого совета, видит в ученых обслуживающий персонал, рассматривает как идеологических невольников: здесь то и дело пишут справки, готовят экспертизы, создают списки — в поте лица трудятся для чиновников, поставленных на культуру, но имеющих о ней самое приблизительное представление. Было отмечено: новые аппаратчики вообще плохо понимают миссию культуры, не догадываются, что искусствоведческая наука служит обществу, а не министерству. Министерство, похоже, не видит разницы между фундаментальной наукой и практическим обслуживанием его нужд.

Всяческое слияние чревато потерями; академическая среда есть гарантия качества; не надо оправдательной интонации, сказал профессор Алексей Бартошевич, мы здесь для того, чтобы все поставить на свои места. Интеллектуальная культура нации без развития гуманитарной мысли невозможна, никакого «Сколково» не дождемся. Гуманитарные науки самоценны.

И самое существенное: происходящее — не ошибка. Это последовательная политика вытеснения художественной культуры. Ибо она прямо связана со свободомыслием.

Собрание дошло уже до высокого градуса напряжения, высказались все ключевые игроки, когда неожиданно приехал «сам Мединский». А с ним советник президента Владимир Толстой.

Полагаю, не ошибусь, если предположу: Владимиру Мединскому такой уровень враждебности аудитории был внове. Министра едва не освистали. Вообще, один из самых главных дефицитов в новом составе Министерства культуры — дефицит уважения. Некорректные оценки в тексте подчиненного, общее наступление на гуманитарные науки накалили атмосферу. Априорное раздражение министра тоже было заметно всем в зале: люди, привыкшие читать мизансцены и знаки, видели, как он стучит пальцами, неприветливо смотрит, напирает на угрожающие фразы:

— …я бы мог принять все решения за закрытыми дверями, а вы бы о них узнали из вывешенного приказа!

— …а знаете, что было бы с директором, не согласным с министром, в 43-м году?!

— …фундаментальная наука нужна в той степени, в которой общество ее востребует…

И тому подобное.

При этом Мединский выглядел до странности неубедительно: и в цифрах недостоверных, и в интонациях, нелепо грозных:

— …профильный департамент не знает, чем занимается Институт искусствознания! …Я не ходил на заседания совета рабочей группы, чтобы не давить авторитетом. …Просто так давать деньги не будем… Если вы считаете, что нормально сидеть и получать 10 тысяч, то сидите…

К счастью, рядом с ним был дипломатичный, уравновешенный Толстой, человек, у которого культура в генах, он смог успокоить собрание.

Личность министра, его соответствие занятой должности и виды на будущее — предмет отдельного разговора. Пока Минкульт действует по-большевистски: топорно, торопливо, неквалифицированно. Еще один аспект: слухи о видах министерского окружения на дивный особняк в Козицком переулке ходили давно. Тем более, что симметричным атакам подвергся петербургский «Зубовский институт», чьи окна глядят на Исаакиевский собор.

На главнейший вопрос, сохранит ли он институт и здание, министр прямо не ответил: его вариант был вполне зловещим: главное — сохранение дееспособного коллектива, а будет ли он в одном или в трех институтах…

Мединский удалился, а Толстой остался. И его толковая речь чуть сгладила тяжелое впечатление от визита начальника.

Впрочем, даже и министру можно посочувствовать: человек он подневольный, верховной власти трепещет, а ему поставили вилы. С одной стороны, президент требует повысить оплату в сфере культуры, а исполнители всех уровней не способны исполнить. Поэтому пресловутая оптимизация означает, что будут на треть сокращены кадры, на треть бюджет, и на треть — пора зарабатывать самостоятельно.

Выясняется: то, что выглядит как наступление на гуманитарные науки по всем фронтам, оказывается, продиктовано желанием Владимира Путина…радикально поднять уровень федеральных учреждений культуры. Президент потребовал — премьер сказал: есть! А как поскребли по сусекам, оказалось: денег нет, и не предвидится. На то, чтобы согласно указу Путина увеличить заработную плату в разы (сейчас средняя зарплата научного сотрудника 12—14 тысяч, а нужно поднять хотя бы до 43 тысяч, средняя зарплата по Центральному региону), — нет «ресурсной базы».

А тут еще введенные в моду с легкой руки первых лиц словесные обороты в отношении ученых, преподавателей, деятелей культуры: оптимизация, эффективность, экспертиза. Они открывают полное непонимание, для чего культура. По слухам, критерии эффективности вырабатывали экономисты из Высшей школы экономики. Это многое объясняет: экономика в нашей стране, как всем известно, сильнейшая, ей и критерии определять.

Самое главное итоговое заключение скандального дня в Институте искусствознания: проблема дегуманизации общества и образования катастрофически обострена. В Послание президента включена фраза об исправлении ошибок 2005 года, когда культура не вошла в число приоритетных национальных проектов. И тут было произнесено главное: если за оставшееся время она не исчезнет…