— Вы сами-то верите в версию о Березовском? — спрашивали Павлюченкова журналисты.

— Давайте поговорим о том, во что я верю, а во что не верю, потом, когда все это закончится… — отвечал подсудимый.

Но от него все равно не отставали, требуя объяснить, откуда взялась версия, которую он озвучил следствию, — будто бы заказчиком убийства Анны Политковской являются проживающие в Лондоне Березовский и Закаев.

А еще всех удивило, что Павлюченков, обвиняемый по тяжкой статье и находящийся под домашним арестом после сделки со следствием, спокойно разгуливает по коридорам рядом с потерпевшими безо всякого полицейского сопровождения, курит вместе с репортерами, общается, с кем хочет, и постоянно разговаривает по мобильному телефону, что категорически запрещено «домашним арестантам». Он так и появился у зала суда — просто вышел из лифта; безо всякой сумки, будто зная, что приговор сегодня ему не зачитают.

Первый процесс по делу об убийстве Анны Политковской, напомним, в 2009 году окончился оправдательным вердиктом присяжных. Оправдали двух братьев Махмудовых (обвинялись в слежке за журналисткой, сейчас — на свободе) и экс-капитана РУБОПа Хаджикурбанова (обвинялся в организации убийства, сейчас отбывает срок за вымогательство денег как раз у Павлюченкова, дело было возбуждено по заявлению последнего). Киллера, — а им предположительно был брат Махмудовых Рустам — на скамье подсудимых не было. Его арестовали только в прошлом году. В такой атмосфере 12 декабря и стартовал второй процесс по делу об убийстве обозревателя «Новой газеты».

Нынешний же подсудимый — Павлюченков, который в момент совершения преступления возглавлял отделение «наружки» ГУВД, выступал на том процессе главным свидетелем обвинения и даже находился под программой защиты. На Павлюченкова следствие вышло в 2007 году, но в рамках расследования другого уголовного дела — по факту покушения на предпринимателя Геннадия Корбана. В организации преступления подозревали Лом-Али Гайтукаева — некогда члена лазанской ОПГ. Среди контактов Гайтукаева и был обнаружен Павлюченков, который в ходе первых же бесед выбрал беспроигрышную тактику: он сам заговорил об убийстве Политковской, сдав своего бывшего друга Хаджикурбанова, братьев Махмудовых и еще много кого, в том числе и офицера ФСБ Павла Рятузова, чьими агентами были Гайтукаев и один из братьев. Всех арестовали, а Павлюченков избежал участи подозреваемого, превратившись в «ценного свидетеля».

Правда, и на следствии, и в ходе первого процесса он давал столь невнятные показания, что присяжные ему не поверили, а у «Новой» и детей Анны Политковской сложилось ощущение: Павлюченков сам играл в преступлении далеко не последнюю роль.

А потом «Новая» и следствие нашли свидетелей, которые подтвердили: именно Павлюченков — один из организаторов убийства. Его подчиненные «топтуны» следили за Политковской и передали киллеру ее маршруты. Подобная «халтура» была для сотрудников ГУВД обычным делом: они следили в служебное время по частным заказам за женами/любовницами, бизнес-конкурентами и журналистами (некоторые впоследствии погибали, но офицеров милиции это не очень заботило). В 2011 году Павлюченков все-таки был арестован. Но заключил сделку со следствием, сообщил, что слежку за журналистом «Новой» попросил организовать Гайтукаев, а заказчиками убийства являются Березовский с Закаевым, но никаких подтверждений этому не привел, не дав внятных показаний даже по поводу посредников и полученных денег. (Хотя о других соучастниках преступления рассказал подробно, и его сведения подтвердились объективными доказательствами.)

Эта песня приглянулась и следствию, и замгенпрокурора Гриню, который подписал сделку и передал дело Павлюченкова (выделенное в отдельное производство) в Мосгорсуд — для рассмотрения в особом порядке: то есть — без допроса свидетелей и исследования доказательств.

— …Павлюченков не исполнил условия досудебного соглашения — и в части данных ими обязательства назвать истинного заказчика убийства, и в части обязательства правдиво сообщить следователю о своем участии в преступлении. Ничего этого он не исполнил. В ходе следствия он сначала говорил, что не знает заказчика, потом отказывался назвать его имя «по соображениям безопасности», а потом назвал Бориса Березовского и Ахмеда Закаева. Эти версии необъективны и противоречат фактическим обстоятельствам дела, — первым делом заявила суду адвокат потерпевших — Веры и Ильи Политковских — Анна Ставицкая и попросила суд расторгнуть сделку со следствием, вернуть дело обратно в прокуратуру, чтобы Павлюченков оказался на одной скамье подсудимых со всеми остальными участниками убийства.

Впрочем, согласно закону, мнение потерпевших в таких случаях во внимание не принимается. Ранее СК и Генпрокуратура расторгнуть сделку отказались, а в суде гособвинитель Гульчехра Ибрагимова подытожила: «Права потерпевших указанная сделка не нарушает». И суд отменять сделку не стал.

Вообще картина в суде разворачивалась абсурдная. С одной стороны, обвинение акцентировало внимание на том, что своими показаниями Павлюченков оказал неоценимую помощь следствию: «подробно рассказал о подготовке совершения преступления», «детально» о своей роли, о ролях каждого, «назвал конкретные фамилии инициаторов убийства», с другой — заказчиком убийства журналистки, как следовало из обвинительного заключения, было «неустановленное лицо» (Березовский значится пока лишь только в показаниях Павлюченкова). Как-то странно: раз у вас такой суперский свидетель, почему же вы так и не установили истинного заказчика?

— Я считаю, что я полностью выполнил свои обязательства перед следствием, — говорил в суде Павлюченков. — Березовский и Закаев в открытую не предлагали мне следить за журналисткой. Их требование передал Лом-Али Гайтукаев. Я всего лишь дал согласие на слежку…

Самое интересное происходило в перерывах: журналисты не отставали от подсудимого и его адвоката Нерсесяна: верят ли они сами в эту версию, откуда они ее взяли?

Оба отвечали в том духе, что, мол, за что купили, за то и продаем. Что о Березовском обмолвился Гайтукаев. За достоверность информации не отвечаем. Просто Павлюченков счел нужным следствию это рассказать. Версия эта подсудимому не принадлежит. Березовского он никогда не видел: «Где я, а где Березовский?» Вместе с тем Павлюченков заявил: «Я не строил свои показания на умозаключениях. Я 20 лет отработал в розыске, на умозаключениях ничего не построишь, никакой шахматной игры». Когда же журналисты указали на эти противоречия в его же словах, подсудимый прервал общение: «я давал следствию подписку о неразглашении» и вообще «не намерен здесь исповедоваться».

На суде же Павлюченков, конечно, «признавал» вину, раскаивался и вместе с адвокатом рассказывал о своей горькой участи «случайного соучастника» этого «ужасного убийства». Да, он занимался «халтурой» — слежкой за разными людьми, чтобы подзаработать, в милиции платили немного, но халтура была некриминальная. И потому, когда к нему обратился Гайтукаев с просьбой последить за Политковской, он воспринял это как нечто обыденное, убивать у него «намерений не было», а когда понял, что слежка добром не кончится, то не смог отказать в просьбе страшного Гайтукаева — «опасался за свою жизнь и жизнь своей семьи». Услышав же про Березовского, испугался уж совсем окончательно.

В общем, в суде представал такой вот подполковник из сверхсекретного подразделения ГУВД, который был под каблуком у криминального авторитета и, конечно же, не знал, куда на него пожаловаться и как предупредить правоохранительные органы о готовящемся убийстве.

Ну да — и так раз пять подряд. По данным «Новой газеты», он точно так же испугался, когда готовил убийство журналиста Пола Хлебникова и нескольких бизнесменов.

— Я виноват перед ними, — указывал Павлюченков на Илью и Веру Политковских. — Я не знаю, что им сказать… Я виноват перед людьми…

— Виноваты, не виноваты, — раздражался судья Замашнюк и просил отвечать строго на поставленные вопросы. Например, признает ли вчиненный потерпевшими иск. Павлюченков признавал, только просил разделить сумму в 10 миллионов рублей между всеми фигурантами дела.

Все так и шло: Павлюченков «горько раскаивался», прокурор напоминала, что его «детальные» показания «способствовали раскрытию преступления» и что обвиняемый затронул другие общественно значимые уголовные дела (те, где его также взяли на испуг). Обвинение называло «смягчающим обстоятельством». Да, и конечно же, подорванное здоровье. Павлюченков действительно служил в горячих точках, а в конце 2006 года уволился со службы по медицинским показаниям, но только после того, как чудом выжил в бытовой пьяной драке. (К слову, именно это позволило Павлюченкову на законных основаниях выйти из СИЗО под домашний арест.)

Адвокат обвиняемого Нерсесян в прениях ударился в пафос, рассказывая о боевых заслугах офицера милиции, называя его жизнь — «трагедией», и в итоге попросил назначить Павлюченкову срок «ниже низшего», а лучше — «вообще условно». «Я просто боюсь, что в колонии он умрет».

Прокурор Ибрагимова попросила для Павлюченкова 12 лет колонии общего режима с ограничением свободы в 1 год (это значит, что после отсидки он еще год не сможет покидать страну и менять место жительства). Потерпевшие потребовали максимально высокого наказания, которое возможно при особом порядке рассмотрения дела, — 13,5 лет. Защита обвиняемого расценила это как «жажду крови».

— Мы крови не хотим. Крови хотел Павлюченков, участвуя в этом убийстве, — ответила на это Анна Ставицкая. — Как человек, работающий в органах, вообще может принимать такого рода заказы на убийства? Да, в правоохранительных органах платят немного, я знаю многих людей из правоохранительных органов, в том числе прошедших Афганистан. Чтобы заработать на жизнь, они пошли в охранные предприятия и прочие структуры. Странно, что он зарабатывал деньги заказами на убийства. Мы еще здесь услышали, что дома его ждут близкие. Но вот Вера и Илья Политковские в том числе благодаря Павлюченкову свою маму никогда увидеть уже не смогут.

Судья Александр Замашнюк объявил в заседании перерыв — до пятницы, 14 декабря. В этот день суд заслушает последнее слово Павлюченкова, после чего удалится на приговор, который, скорее всего, вынесет в тот же день.