Святослав Рихтер точно знал, когда в Москве надо проводить фестиваль для «утешения музыкой» — в декабре, когда дни коротки, а ледяные буераки то и дело превращаются под ногами в серую липкую кашу. «Декабрьские вечера Святослава Рихтера» с момента появления заявили о себе как фестиваль наособицу — прежде всего за счет постоянного присутствия великого музыканта. Но и после его смерти благодаря вкусу и одержимости «местоблюстителей» уровень «Декабрьских вечеров» оставался непревзойденно высоким. Впрочем, любую верхнюю планку можно перепрыгнуть с большим запасом. Именно это и произошло в этом году. Нет ни одного концерта, который бы можно было назвать рядовым, будничным. Все это — по-настоящему фестивальные события.
Уже на открытии нынешний худрук фестиваля Юрий Башмет потряс слушателей какой-то особой формой, выплеском высокого мастерства. И его ансамбль «Солисты Москвы» выступил не по-дежурному деловито, но с праздничной подачей. Вообще в этом году «Декабрьские вечера» собрали, кажется, самые значимые ансамбли Москвы — и Musica viva, и солистов Pratum integrum, и вполне свежий вокальный коллектив Intrada. Все они обеспечивают Москве статус музыкальной столицы мира. Это сообщества людей, сконцентрированных на совершенствовании знаний и умений. Они суть символы нашей беспредельной художественной потенции.
Рядом с ними с равным блеском расцветают приглашенные звезды. Эмерсон-квартет из Нью-Йорка — обладатель недостижимой коллекции всяческих наград. Они сыграли Шумана нервно и нежно. Поздний квартет Шостаковича поразил в их трактовке особой психической жесткостью и очищенной проясненностью музыкантских посылов. Не уступил американцам мастерством и умением вокальный ансамбль из Лейпцига под приятным во всех отношениях названием «Амаркорд». Пятеро воспитанников знаменитой Томаскирхе, где когда-то был кантором Бах, взросшие в ГДР, сразу после воссоединения Германии образовали свой ансамбль, чтобы внедряться в музыку самую старую и самую новую. Им удается ловить кайф в многоголосии, распевая мадригалы итальянского Ренессанса, и проповедовать свою немецкую задумчивость и задушевность, предаваясь песням лейпцигских романтиков.
Особое место среди многочисленных сегодня барочных оркестров занимает миланский Il Giardino Armonico. Начинаешь их слушать и думаешь: ну что нового они могут сказать нам сейчас, когда все уголки и загогулины барочного «саунда» разобраны по косточкам? Но итальянцы начинают играть — и все скептические вопросы становятся постыдными: их музыкантское чутье и сверхчувственное восприятие звука настолько изощренны, что совершенство игры получает какое-то магическое качество.
Но и солисты рядом с ансамблями не блекли. Звезды и суперзвезды праздновали дебюты на «Декабрьских вечерах», но ни один из них не кичился своей звездностью. Бразильский пианист Нельсон Фрейре поразил слушателей мягкостью туше — и масштабным, дирижерским проникновением в глубь музыки Брамса. Американский скрипач Джошуа Белл со скромным достоинством доказал свою непревзойденность — в Гершвине слышался баховский хорал без претензии на ангельскую поднебесность, в заигранной вещице Сарасате ошеломляла моцартовская одухотворенность.
Английская меццо-сопрано Элис Кут предложила свою интерпретацию «Зимнего пути» Шуберта, сгустка депрессии, мрачного пророчества, за которое редко берутся женщины. У Элис Кут голос итальянского типа, она чувствует себя дома в партиях бельканто, но к тому же обладает редкой смелостью в вокальном жесте. Она не боится доводить голос до паутинной тонкости, не стесняется уводить его от академической причесанности. Она пела песни Шуберта, глядя внутрь себя, и этот зимний путь становился странствием внутри собственной души.
Дебютировала на «Декабрьских вечерах» и наша двадцатитрехлетняя Юлия Лежнева, певица, совершившая вертикальный взлет и ставшая поистине мировой суперзвездой. Лежнева за последние пару лет с изяществом записала на диски сложнейшие партии в операх Генделя и Вивальди, ослепила виртуозным блеском в ариях Россини. На «Декабрьских вечерах» она выступила с оркестром Il Giardino Armonico (она недавно записала с ним новую программу). Записи не до конца передают многослойность и объемность голоса Лежневой. Вслушиваясь, обнаруживаешь, с какой глубиной и серьезностью Юлия строит себя. Ее напряженная мысль и тончайшая эмоция напрямую вычитываются из пения. Первой вещью Лежнева спела мотет Порпоры — и первая ария заставила нас застыть от восхищения. А в конце ария из оратории Генделя «Торжество времени и разочарования» оказалась насыщенной бездной смыслов.
«Декабрьские вечера» никогда не претендовали на то, чтобы быть «лучшим московским фестивалем». Но уж по крайней мере в состязании фестивалей 2012 года они безусловно этот титул заслужили. Потому что доказывают действенную способность музыки утешать в темные моменты года и отечественной истории.
