Семья

Адам:Мы из города Грейт-Фоллс, штат Монтана. Это большой штат, но там живет всего миллион человек. В Москве 12 миллионов? В Грейт-Фоллс — 60 тысяч, и это большой город для Монтаны.

Джоди: Мне 35 лет, Адаму — 36. Мы вместе 15 лет. Он работает стоматологом, я получила бакалавриат по бухгалтерскому праву, но сейчас сижу дома с детьми и помогаю вести ему бухгалтерию.

У нас четверо детей — три девочки и мальчик. Софии — 10 лет, Молли — 8 лет, Лили — 6 лет, Бреди — 4 года.

Адам: Я знаю, что у вас не принято иметь много детей. В США таких семей много. Мы оба выросли в больших семьях. И мы любим детей.

Джоди: У нашей второй дочери — Молли — синдром Дауна. Именно поэтому мы решили взять в семью еще одного такого ребенка. Просто потому, что у нас есть опыт. Фантастический опыт.

Это было довольно легко, никакое не испытание. Для родителей таких детей есть много курсов. Мы учились с тех пор, как Молли исполнилось три недели. Нам объясняли, как держать ребенка, как учить ее переворачиваться, как правильно положить ее, чтобы голова была в нормальном положении…

В 3 года она пошла в специальный класс для подготовки к школе. Как вести себя в классе, как слушать учителя… Затем можно отдать ее в обычный детский сад, чтобы она была среди ровесников.

Адам:Эти дети очень любящие и очень великодушные. Я всегда шучу: когда мои дети станут подростками, только Молли будет меня любить наверняка.

Джоди:Она ходит на балет, в бассейн, как другие наши дети. В бассейне она тусуется со спасателями. Такой ребенок-водяной.

Адам:Она очень популярна из-за своей доброты. Мотается со старшеклассниками. Приходит домой и танцует — черлидинг, старшие научили. Любит учителя, любит своих друзей.

Джоди:Она ходит в школу. Обычная школа. В ней есть отдельная комната — для детей до 2-го класса. Там есть учитель специального образования. И еще несколько других взрослых, которые помогают детям. То, что она может проходить вместе со своими обычными сверстниками, — например, естествознание, — она изучает в общем классе. Музыка, тренажерный зал… А математику она учит в том классе, где есть помощники.

Она любит читать. С первого класса, очень быстро научилась. Теперь она читает Адаму на ночь. С математикой не так хорошо.

Адам:Другие наши дети не понимают, что Молли от них отличается.

Джоди:Иногда София злится на Молли, потому что Молли — хулиганка. Она может быть назойливой. Я говорю: София, у Молли — синдром Дауна. София говорит: она ничем не отличается от нас, так что не надо относиться к ней по-особенному. Может быть, они заметят различия, когда повзрослеют.

Решение

Адам:Мы знали, что есть много стран, откуда можно усыновить ребенка с синдромом Дауна, — Восточная Европа, Россия. Нам это было не важно — Китай, Африка.

Джоди:Мы связались с агентством в прошлом году. Их всего два в нашем штате. Мы сразу сказали, что хотим ребенка с синдромом Дауна.

Адам:У нас есть подруга, которая усыновила ребенка из Китая. Она дала нам контакты своего агентства. А они уже направили нас дальше.

Джоди:Ждали вечность. Соединенные Штаты… Сбор документов, бумаги, инстанции, процедуры… Мы начали в январе-феврале, закончили в мае. А потом просто ждали своей очереди.

Адам:Да, мы платили деньги — шаг за шагом, большую часть — в США. А сейчас люди спрашивают нас: «Собираетесь ли вы получить свои деньги обратно?» Это так оскорбительно. Они думают, что мы оставляем здесь, в России какие-то непомерные суммы… Когда мы приезжаем сюда, мы платим по смете — переводчику и водителю. Российскому сотруднику американского агентства — он переводит документы, связывается с детдомом и судом — мы возмещали судебные издержки и расходы на нотариуса. Но это ничто по сравнению со стоимостью гостиниц и билетов.

Джоди:В самом начале мы прошли 10-часовой тренинг для приемных родителей. Но затем Россия изменила свои требования по двухстороннему договору, и мы учились уже по новой норме — еще 70 часов. В общем, 80 часов учились.

Программу разрабатывали в Питсбургском университете. В основном это курс для тех, кто впервые станет родителями. Как держать младенца… Но там было и то, чего я не знала. Я не была полностью готова… Потому что вы идете в детский дом, чтобы впервые обнять ребенка и посмотреть ему в лицо… На курсах рассказывают, что при этом делать нельзя. Ты должен действовать постепенно, чтобы ребенок привык к тебе, чтобы не отпугнуть, не напугать. Как рассказать про твой дом и семью, как принять ребенка – вообще много говорили о принятии.

Россия

Джоди:В нашем агентстве нам ничего не рассказывали о России. Там разговоры — только по делу: «Так, сделайте это, это и то». Но я работала с женщиной из Белоруссии, и вот она многое мне рассказывала. Ну… Говорила, что на работе русские работают, а не сидят и треплются, как американцы. Мы вот часто сидим-болтаем, тратим много времени. А вы очень собранные. И, да, вы не улыбаетесь.

Когда я первый раз приехала в Россию, я, конечно, выглядела как американка, но очень старалась не улыбаться. Пыталась вписаться… Потом я осмотрелась по сторонам — и стала носить высокие каблуки. Люди говорили, что с таким каблуком сочетаются обтягивающие брюки. С брюками у меня не получилось, а на шпильки я все-таки влезла — и это была пытка. Еще все говорили, что нужно быть очень осторожной. Но оказалось, что здесь живут такие хорошие люди! (смеется) И обе поездки в Россию оказались замечательными.

Наш водитель устроил нам экскурсию. Я ожидала, что Кремль будет выше… Он хотел показать нам еще другие места, очень красивые, но мы сказали — нет. Потому что я таких пробок в жизни не видела.

Адам:Первый раз мы остановились в самой Москве. Сейчас — в Подмосковье, потому что отсюда три минуты дойти до детдома.

Джоди:Мы были очень удивлены — сам детский дом оказался куда лучше, чем мы ожидали. Я думала, что наш сын будет затравленным, но о нем явно хорошо заботились. Я верю, что у него были и лекарства, и реабилитация. Если детдом был бы плохим, все было бы так, как мы представляли. Нет, нас шокировало, насколько все нормально.

Адам:Очень хорошие сотрудники, доброжелательные и внимательные. Джошуа там любили.

Джошуа

Адам:Его родное имя — Дмитрий. Мы зовем его Джошуа. Мы не очень много знаем о его биологических родителях. Их паспорта находятся в деле, но мы их не рассматривали. Читали письмо из них - отказ от сына на третий день после его рождения. Мы, наверное, действительно не хотим знать больше.

Джоди:Мы встретились с ним в комнате детдома, где было много игрушек — чтобы родители могли играть со своими будущими детьми. Мы просто играли пару часов каждый день. Он столько смеялся!

Было видно, что он действительно привязан к своим нянечкам и воспитателям. Он не хотел от них отходить сначала. И мы завоевывали его доверие и внимание. И знаете, это очень хорошо — хотя сердце, конечно, сразу хочет другого. Многие дети с синдромом Дауна подходят к любому взрослому и обнимают его. Вы думаете, что вы ему нравитесь, но это значит, что он не выделяет никого.

Адам:Сейчас он любит забираться на руки — Бреди и другие дети не сидели на руках так много. Он быстро учится. Думаю, он станет хорошим примером для остальных. (Смеются.)

Джоди:Мы не заметили языкового барьера. Мы пришли с переводчиком, но оказалось, нам не нужен переводчик. Я еще собиралась принести книги с двойным, англо-русским переводом, но забыла. (улыбается). Но я бы хотела читать ему - он действительно любит книги. Сейчас мы вместе рассматриваем картинки в детдомовских книгах, он сидит у меня на коленях, а я сочиняю ему истории.

Еще до того, как он стал называть нас мама и папа, я поняла, что это наш сын. Как только мы рассмотрели его, сразу поняли.

Адам:Он очень старается нам подражать. Думаю, он выучит английский, просто разговаривая с нами.

Джоди:Он понимает русский, но не может говорить. Это нормально для ребенка с синдромом Дауна. Чтобы появились вербальные навыки, нужно время. Такие дети не говорят, пока не подрастут. А пока он не начал говорить, мы учим его жестовому языку, чтобы понимать друг друга лучше. Джошуа произносит руками «птица», «цветок», «красный», «голубой». Но уже пытается сказать… Он называет цветы — «owe» (flower — «цветок» (англ).

Адам:Мы знаем, что у него есть проблемы с сердцем, но вроде бы их можно скорректировать без операции. В любом случае в Америке мы проведем полное обследование. У нас очень хорошая страховка, она покрывает все. Речевая терапия, физиотерапия. Любая операция.

Джоди:Джошуа сейчас три года. Он очень похож на Молли в ее возрасте. Но он аккуратнее, убирает беспорядок за собой. А внешне — на Бреди, вот смотрите (достает фотоальбом, прикладывает фотографии мальчиков друг к другу).

Адам:Мы приезжали в начале сентября и втроем много гуляли на улице, было тепло. В первый приезд в Россию мы навещали его пять раз.

Джоди:Он любит рассматривать наши фотографии на iPad, листает их. Еще он здорово танцует. Ему нравится… Вроде старого американского рока, перепетого для детей. 50-е, Литтл Ричард, например. Жуткая музыка, да.

Адам:Когда мы вернулись в США, мы отремонтировали его комнату, обставили, украсили, подготовили все. Комната отдельная. Но, кажется, наш Бреди очень хочет жить с Джошуа, так что посмотрим, как сложится.

Джоди: Бреди его жутко ждет. Оставляет ему печенье и защищает это печенье от сестер. Еще я подглядела, как он играет – представляя, что брат рядом, как бы разговаривает с ним.

Закон

Адам: Мы узнали об этом законе в Рождество. Его как раз внесли на обсуждение в Думу. Честно, мы думали, что такой закон просто не может пройти выше. Так что мы не очень волновались - пока он не оказался в верхней палате российского парламента. Тогда нам стало страшно.

Джоди: Мы ничего не знали о Магнитском. Это ребенок, который умер? У нас говорят, что некоторые российские коррумпированные чиновники теперь не имеют права иметь собственность или банковские счета в США — все, что мы знаем. Есть еще списки, и кажется, эти списки могут дополняться.

Адам: Много статей в СМИ, каждая водит нас между надеждой и отчаянием. Такая сумасшедшая карусель, мы очень измотаны. Заявления официальных лиц противоречивы. Слышим, что вы разрешаете забрать детей всем, кто находится в процессе усыновления. Затем - что детей заберут только те, по кому уже состоялись суды.

Наше правительство сообщает нам все, что знает. Когда запрет вышел, Госдепартамент сообщил: если вы сейчас находитесь в процессе усыновления, вы можете сообщить нам ваши данные, и мы будем вас информировать. Каждые несколько дней организуют конференц-связь — мы узнаем новости и задаем вопросы. Это помогает. Часто на этих конференциях нам говорят только: «Мы ничего не знаем». Но, по крайней мере, они связываются с нами.

Джоди: От наших друзей и родных — только поддержка. Я ждала и злых слов, потому что видела комментарии в интернете, под новостями. Такая ненависть: «Мы в любом случае не должны брать детей из России. Мы должны растить собственных». Но мои родственники, друзья, соседи никогда не говорили ничего подобного. Но может быть, они просто знают, что я накричу на них, если услышу такое – и молчат.

Адам: Думаю, все американцы понимают, что над людьми есть власти, и каждый из нас ничего не может с этим поделать. Это же политическое дело. Американцы не ненавидят русских или россиян. Они знают, что над вами стоят другие силы.

Джоди: Люди разочарованы в Путине. (Спорит с мужем, как правильно, — «Путин» или «Пьютин». — Е. К.) Но ненавидеть русских? Нет!

Адам: Заседание суда по Джошуа уже через несколько дней. Дата назначена. Будем делать все, как запланировано.

Джоди: Очень страшно.

Адам: Говорят, все будет очень формально. Мне сказали надеть костюм и галстук.

Джоди: Я думаю, это займет два часа. Ну, они вроде спрашивают все о тебе — финансовое положение, семья, работа, но с этим у нас все хорошо. Я не слишком беспокоюсь за эту часть процесса.

Ну, если судья скажет «Нет», я не знаю… Почему он скажет «Нет»?

Адам: Что мы будем делать после такого? Ну, мы будем раздавлены. Закон может измениться. Мы в любом случае будем ждать.

Джоди: Куда дальше идти — в Верховный суд? Европейский суд? Я не знаю. Я никогда не думала, как оспаривается решение, потому что я действительно не могу представить, как судья говорит «Нет».

Сейчас

Адам:Сотрудники детдома с нами по-прежнему доброжелательны. Они сказали Джошуа: «Смотри, мама и папа пришли». Мы сами так старались не говорить — всякое может случиться теперь, а они сказали.

Он подошел к Джоди и обнял ее.

Джоди:Это заняло у него несколько минут. Он шел вроде на меня, смотрел немного вниз, а потом подошел и обнял. Да. Так оказалось, что он помнит.

Адам:Мы не разговариваем с сотрудниками про этот закон.

Джоди:Они очень серьезные, и они делают свою работу. Они очень доброжелательны к нам, но помимо этого, я ничего о них не знаю. Мы стараемся вести себя потише.

Адам: Сейчас у вас холодно, поэтому мы не гуляем, а сидим в этой маленькой комнатке. Еще мы увидим его завтра и в воскресенье.

Джоди:Если суд откажет нам… Я сомневаюсь, что мы сможем увидеться после суда. Что нас допустят. Поэтому в воскресенье нам нужно вроде… Я должна сказать — «До свидания». У меня земля уходит из-под ног, когда думаю, что это может быть последний раз, когда я вижу его.

Мы стараемся не быть слишком эмоциональными. Пока мы не услышим «нет» от Европейского суда… Я буду добиваться, чтобы было «да». Это просто действия, которые нужно сделать.

Адам:Шаг за шагом, и мы справимся.