Реакция власти на акцию «Новой газеты» с помощью идеи Путина о 100 тысячах подписей граждан как основания для законодательной инициативы отменить позорный «закон Димы Яковлева» и распустить Госдуму очень показательна. Конституционный комитет Госдумы, по сути, сделал вид, что никаких таких подписей просто не существует. И у него были для такой реакции веские правовые основания — никакого закона, обязывающего рассматривать консолидированное мнение 100 тысяч и более граждан по конкретному вопросу, режим сознательно не предусмотрел.
Вообще когда Путин в предвыборной статье в газете «Коммерсант» высказал эту свою идею о 100 тысячах граждан, которым позволено стать субъектами законодательной инициативы (у отдельного гражданина такого права нет), это изначально казалось какой-то издевкой, несмешной пародией на «электронную демократию» Дмитрия Медведева. Тот в бытность президентом оставил нам примеры электронной демократии по-кремлевски — даровал право на всенародное обсуждение на специальных сайтах законов «О полиции» и «Об образовании». Никакие содержательные поправки к этим законам, впрочем, учтены не были.
Путин, как известно, любовью к Всемирной паутине не отличался, твиттерами и фейсбуками не баловался, ни с какими цукербергами не встречался, а слово «гаджеты», вероятно, с удовольствием писал бы в три слова — «гад же ты». И до своей третьей предвыборной президентской кампании никогда не был замечен в желании вовлекать народные массы в политические процессы. Скорее, наоборот, делал все возможное, чтобы население было отделено от государства. Все изменилось во время третьей путинской президентской предвыборной кампании — массовым акциям протеста в столице власть решила противопоставить ментальный «Уралвагонзавод».
Все, что российская власть делает в последние семь-восемь месяцев, выглядит как реакция на революционную ситуацию. В таком контексте идея Путина о 100 тысячах граждан, которым позволено инициировать рассмотрение законов, может обернуться полной противоположностью демократии. Ведь тех 120 тысяч россиян, которые подписались под петицией с требованием отменить «закон Димы Яковлева», и те десятки тысяч, что вышли 13 января на «Марш против подлецов», власть выразителями заслуживающей внимания точки зрения не считает. «Нам не о чем разговаривать с этими людьми», — сказал пресс-секретарь президента. А президент и вовсе ничего не сказал. Зато власть запросто может попробовать использовать 100 или больше тысяч других людей как коллективного автора или вдохновителя новых антиоппозиционных или просто бесчеловечных (как ответ на «акт Магнитского») законодательных актов. У нас есть богатый опыт использования ширнармасс в качестве дешевого идеологического топлива репрессивной машины. Многолетняя практика «освящения» драконовских законов и массовых репрессий именем народа.
Когда в предвыборном интервью телеканалу НТВ хвалил Путина и ругал его противников Эмир Кустурица, это казалось естественным пропагандистским трюком избирательной кампании. Теперь Путину вроде никуда избираться до 2018 года не надо, а вон как раздули историю с Жераром Депардье. Он ведь не просто гражданство РФ принял прямо из рук президента, его уже начало эксплуатировать «кремлевидение» в качестве критика российской оппозиции. Такой новый друг Кремля вместе с Эдуардом Лимоновым.
Советский вариант рискует повториться в новых исторических декорациях. Массы заставят горячо поддерживать и одобрять любое самодурство «дорогого товарища» или будут искусственно имитировать такую поддержку. Всегда найдутся под рукой и готовые подработать бэк-вокалистами любой диктатуры зарубежные мастера культуры.
Так что впору формулировать второй «закон Димы Яковлева». Он гласит: любые попытки власти вовлекать в политику «простых людей» в условиях прогрессирующего авторитаризма — не форма развития демократии, а способ укрепления диктатуры.
