В следующем году прогрессивная часть русскоязычного мира будет отмечать 150-летие выхода на русском языке фундаментального научного труда Чарльза Дарвина «Происхождение видов». В ней была заложена основа теории эволюции в природе, позволяющая понять происхождение, а значит, и строение всего живого на планете.
Аналогично эволюции в природном мире происходит и эволюция общественных представлений и теорий. Увы, если представления Дарвина общеизвестны, то обществознание, как правило, весьма убого преподается в школе, и даже многие известные политические деятели, жонглируя проклятиями и навешивая друг на друга разнообразные ярлыки, весьма смутно понимают разницу между национализмом и патриотизмом, социал-демократией и либерализмом, и даже между консерваторами и неолибералами.
На днях я участвовал в весьма интересном круглом столе в Росбалте с коллегами Илларионовым, Пионтковским и Чириковой, на котором была предложена простая и понятная модель политического противостояния в современной России: «лоялисты» (в которые были записаны одновременно такие персонажи, как Сечин, Чубайс, Кудрин, Касьянов, Собчак и даже Навальный) и «республиканцы» (Каспаров, Гудковы, Удальцов, ну и все вышеназванные участники круглого стола). Такая классификация мне представляется заслуживающей обсуждения, но тем не менее ошибочной и ведущей к потенциальным ошибкам в формировании новой политической системы в России и выдвижении единой переходной программы протестных сил.
Собственно, многочисленные диспуты внутри каждого из трех базовых политических лагерей (либералов, левых и националистов) требуют, как говорил Ленин, четкого политического размежевания и понятной идентификации, прежде чем какая-то минимально работоспособная конструкция будет выстроена. Уже очевидно, что критики принципов формирования Координационного совета оппозиции, к сожалению, оказались правы — он доказал свою беспомощность и неэффективность. Поэтому предложу свой взгляд на вопрос о современных видах российских политиков, который уже вышел за рамки политологии.
Для начала немного об истории вопроса. Сначала пара слов об истории вопроса. Корни современной политической системы лежат еще в эпохе Возрождения, когда вместе с нарождающейся буржуазией возникла гуманистическая, эволюционировавшая в либеральную, политическая теория. Первоначально политическое противостояние было максимально простым, одномерным: с одной стороны — консерваторы (монархисты, клерикалы, иные традиционалисты), с другой — либералы (конституционалисты, прогрессисты, позже социалисты и прочие сторонники перемен). Во французском Конвенте в 1789 году это было впервые визуализировано в виде противостояния сидящих справа консерваторов (роялистов) и слева революционеров — так появились понятия «левые» и «правые». Собственно, базовое различие было заложено именно тогда: либералы выступают за приоритет Человека и его личной свободы, а консерваторы считают, что есть вещи более важные (государство, нация, семья, вера, традиция и т.д.). В этом смысле суть консерватизма отлично отражает триада «православие–самодержавие–народность», а либерализма — лозунг французской революционной буржуазии: «Свобода, равенство и братство».
В XIX веке по мере развития капитализма шло дальнейшее структурирование политического пространства, практически полностью — за счет ветвления и эволюции либеральной теории. Так, появился анархизм (фактически крайняя форма либерализма) и социал-демократия, в свою очередь, породившая несколько позже марксизм, который впервые предложил четкую научную систему анализа исторических и социально-экономических процессов.
Впоследствии происходило дальнейшее дробление либеральных течений. Например, анархизм породил анархо-синдикализм, анархо-коммунизм, и позднее — либертарианство; в рамках общего социал-демократического направления выделялись разнообразные социалисты и трудовики (лейбористы), да и марксизм выделил марксистов-ленинистов, маоистов, троцкистов и т.п. Но это для целей данной статьи можно считать несущественным.
Важно то, что подобное дробление и ветвление привело к тому, что политическое пространство стало сначала двумерным: выделилась политическая ось (личная свобода – государственный контроль) и экономическая (свободный рынок – сильное регулирование); а затем и полностью объемным (за счет появления по-постмодернистски абсурдных консервативно-либеральных направлений и беспринципных «больших коалиций», как в современной Германии, или появления «нео-» движений, в корне меняющих направленность предшественников, типа неоконсерваторов, неолибералов, или newlabourв Великобритании).
Особо надо сказать несколько слов о национализме. Несмотря на опору на традиционные, консервативные ценности, он питается буржуазией, прежде всего мелкой, и служит ее задачам — защите национальных рынков (товаров или труда) от международной (или межэтнической) конкуренции. Неслучайно расцвет националистических движений связан с союзом с изначально левыми политиками; даже Гитлер и Муссолини начинали свою карьеру в левых организациях. Да и сейчас и либералы, и даже социалисты часто апеллируют к националистическим ценностям, несмотря на очевидное их противоречие базовой установке либерализма.
Общие корни всех либеральных, включая левых и националистических, течений подчеркивает их глобальный характер. В то время как консерваторы склонны к изоляционизму, и уж точно международный диалог не относится к их ценностям, либералы с середины XIXвека активно участвуют в процессах политической и экономической глобализации. В 1864 году был создан IИнтернационал (де-факто синдикалистский, профсоюзный, осколок его дожил до наших времен в виде Анархистского интернационала); затем появился IIИнтернационал (социал-демократов, ныне Социнтерн; Россию представляет «Справедливая Россия»), а потом и IIIИнтернационал (Коминтерн, распущенный Сталиным в 1943-м, но фактически возрожденный ныне в виде Европейской левой партии, работающей в России с КПРФ и Левым фронтом). В середине XXвека создан отдельный Либеральный интернационал («Яблоко»); а 1990-е годы ознаменовались рождением в Порту-Алегри движения Социальных форумов, основой которого являются разнообразные антиглобалистские (с некоторой натяжкой, можно сказать, националистические) и альтерглобалистские (левые) активисты и организации (в России Левый фронт, анархисты, троцкисты, альтернативные профсоюзы), требующие прямой демократии и борющиеся с империализмом и моделью однополярного мира.
В российских реалиях вся эта путаница проявляется тем более сильно, что низкий уровень политической грамотности и высокий уровень пропаганды дополнительно затрудняет возможность для избирателей разобраться в сути движений. На самом деле с точки зрения политической оси крупные партии расположены так: левые: «Яблоко», СР; центр: РПР-ПАРНАС, ЛДПР; правые:КПРФ, ЕР. В области экономики:левые:КПРФ; центр:СР, «Яблоко»; правые: ЛДПР, РПР-ПАРНАС.
ЕР с точки зрения экономики стоит особняком, потому что одновременно поддерживает и левые, и правые инициативы, в зависимости от противоречивых команд из Кремля. Однако в целом она ведет себя как прорыночная, «правая» сила, несмотря на последовательную поддержку повышения налогового бремени и создания госкорпораций.
Вообще в России парадоксальным образом именно левые последовательно голосуют за снижение налогового бремени на экономику и развитие конкурентной экономической среды, и левый характер их взглядов распознается прежде всего в неприятии монетаризма и стремлении максимально стимулировать экономический рост через стимулирование внутренних инвестиций и спроса.
С точки зрения политической теории лучше всего действующие системные политические партии могут быть идентифицированы как:
- КПРФ — левоконсервативная, национал-патриотическая
- СР и «Яблоко» — леволиберальные, социал-демократические
- ЛДПР — национал-популистская
- ЕР — неоконсервативная
Теперь посмотрим на несистемную оппозицию. С ней ситуация сложнее, потому что все — от левых до правых — всячески стараются не проявлять своих реальных политических взглядов. С точки зрения описанной выше теории все они — разные виды либералов; однако все вышесказанное показывает, что либерал либералу рознь. Мы знаем из «прошлой», допротестной жизни, что Немцов и Илларионов — неолибералы, Крылов — националист, Гудковы — социал-демократы, а Удальцов — коммунист. Догадываемся, что бывший яблочник Навальный — националист и неолиберал, а его тоже бывший коллега по партии Яшин — напротив, левый либерал, но в целом это все оказывает лишь незначительное влияние на практическую работу того же Координационного совета.
Поэтому-то г-н Илларионов и предложил другую классификацию несистемной оппозиции, описанную выше, на «лоялистов» и «республиканцев». Как нетрудно заметить, эта классификация позволяет спрятать истинные взгляды участников движения; фактически поляризовать его по признаку отношения к Путину и выстроенной им системе.
С одной стороны, это весьма эффективный прием. Очевидно, что широкая общественность не хочет полутонов, она хочет четкости и определенности. В этом смысле позиция жесткого противостояния власти всегда будет более популярна среди активной части общества, уже определившейся со своими политическими пристрастиями. Кроме того, можно замаскировать, «реабилитировать» в глазах потенциальных избирателей непопулярные экономические взгляды.
С другой стороны, в долгосрочной перспективе такая ретушь означает проблему для партийного строительства и увеличивает вероятность поражения и распада нынешнего демократического движения после победы. Фактически мы видим попытку сугубо буржуазных и интегрированных (при всех личных разногласиях с Путиным) в высшую элиту политиков контролировать и радикальную, и умеренную часть оппозиции. Это не может не привести к отчуждению ее верхушки от низов, прежде всего региональных, искренне не понимающих суть противоречий между нынешним президентом и строителями современной социально-экономической системы Немцовым или воплощением образа жизни ее бенефициаров Собчак.
Учитывая, что политическими выразителями интересов разных групп этих самых низов являются левые и националисты, мы уже наблюдаем резко обострившиеся противоречия в соответствующих политических организациях, поставившие их на грань раскола. Это пока не видно публике, но распад или идеологическая радикализация, например, Левого фронта, спровоцированные дебатами в Координационном совете, сейчас более чем вероятны. У националистов та же история, недаром они даже не участвовали в последней акции 13 января.
На самом деле движение выстроено более сложно. Я бы выделил следующие базовые группы:
- «Группа влияния»
(члены «Группы Граждан» в КС и их союзники: К. Собчак, С. Пархоменко, М. Кац и др.).Основная идея — не меняя суть системы, влиять на нее, добиваться уступок, устранять наиболее вопиющие перекосы, участвовать в работе местного самоуправления. Задача-максимум — поменять Путина на другого представителя существующей элиты (наиболее желательные варианты — Прохоров, Кудрин). Поддерживается некоторой частью российской бизнес-элиты и многими оппозиционными либеральными СМИ.
- «Группа замены»
(А. Навальный, В. Пастухов, ряд бизнесменов-эмигрантов).Находится в тактическом союзе с предыдущей группой. Также склонна сохранить систему, но радикально поменять при этом лидера, любыми методами вплоть до насильственных (ради этого вбрасывает идеи то «революционной» диктатуры, то национализации во имя легитимации частной собственности). Взаимодействие с действующими институтами власти либо участие в выборах считает бессмысленным и даже вредным. Поддерживается другой частью российской бизнес-элиты.
- «Группа круглого стола»
(Г. Каспаров, И. Яшин, Д. и Г. Гудковы, Б. Немцов, А. Пионтковский, В. Тор, А. Илларионов, М. Ходорковский).Выступает за радикальную, но сугубо мирную конституционную реформу по образцу польского «круглого стола», переход к парламентской республике, закрепление рыночных реформ. Считает правление Путина контрреформой по отношению к ельцинскому периоду.
- «Группа революции»
(С. Удальцов и ряд националистов).Находится в союзе с предыдущей группой. Также поддерживает идею парламентской республики, однако стремится к существенной ревизии реформ 1990–2000-х годов, считая Путина продолжателем дела Ельцина. Эта группа активно выступает за работу с регионами и перерастание политического протеста в социальный.
- «Практики»
(Е. Чирикова, А. Попова, М. Алешковский, К. Янкаускас и многие др.).Реализуют тактику «малых дел», ведут местные политические и гражданские кампании разного уровня радикализма, развивают волонтерские, правозащитные, градостроительные и иные «конкретные» проекты. Активны на местных выборах.
Последние три, безусловно, могут и должны составлять тот самый республиканский блок, о котором говорит Илларионов. Однако группы 2-я и 4-я допускают насилие в качестве инструмента смены власти, а 1-я и 3-я в случае обострения будут стремиться его затушить, и тем принципиально отличаются от своих коллег. Союз 3-й и 4-й групп именно вследствие этого обстоятельства воспринимается многими радикальными активистами как предательство, но это ошибка.
Я убежден: оппозиция в состоянии осознать общность своих интересов и сформировать единую политическую Силу. Все оппозиционные группы считают интересы Человека своей высшей ценностью. И из того, что нас объединяет, со всей очевидностью следует, что отдельная личность не может быть нашим врагом, даже если ее фамилия — Путин. Наш враг — система, которая считает человека помехой для реализации своих бизнес-задач. Мы можем выдвинуть общую систему приоритетов и общую программу по ее демонтажу.
Мы обязаны это сделать, обязаны ради тех, кто поверил в возможность перемен год назад, обязаны ради тех, кто ждет наших результатов, сидя за решеткой по надуманным делам.
И мы сделаем это!
