3 февраля 2013 года , ближе к полуночи, на поклонах праздничного действа «00:00» Майя Сергеевна Ивашкевич (старейшая актриса Театра Гоголя, она играла еще в Камерном театре Таирова!) по просьбе Кирилла Серебренникова объявила залу: «Гоголь-центр открыт!»
За три месяца (команда Серебренникова вошла в здание осенью) Театр Гоголя утратил лепнину, плюш, пыль. Колонны фойе отбиты до кирпича, до грубого красного мяса сквотов. Стены размашисто выбелены. Алые указатели похожи на клоки кумача образца 1918 года. Зеркальные силуэты Станиславского, Немировича-Данченко, Мейерхольда, Эфроса, Любимова, Някрошюса глядят из углов, у каждого — не то нимб, не то орден: горящий неоновый овал возле сердца.
При каждом классике по стене отбита черным трафаретным шрифтом цитата. (Ребята, забелите навек точки после фамилий, сверьте запятые: кое-что потеряли!) Вот реплика Мейерхольда: «Надо бороться во что бы то ни стало. Вперед, вперед, всегда вперед! Пускай будут ошибки, пускай все необычно, крикливо, страстно до ужаса, скорбно до потрясения и паники, все-таки это лучше «золотой середины».Зрителям явно не раз придется перечитать это в антракте.
Как переменился Большой зал! Сняв кокетливую штукатурку, новые резиденты обнаружили под ней могучие стены депо при Курском вокзале, для которого здание и было построено. «Аккурат на месте зрительских кресел век назад чинили паровозы», — сообщает буклет. Обнажена черная рама сцены: стальная, сварная (через нее явно въезжали локомотивы). Размашисто, чуть не кузбасс-лаком, выкрашены в черный псевдоампирные порталы. Полукруглая вокзальная крыша, исполинские люстры, подаренные театру московским метро, рыхлые ДСП в отделке, аскетические позднесоветские стулья… Вокзальный дым окружает софиты, пахнет углем, вагоном, залом ожидания. Капельдинеры кричат: «Мы отправляемся через пять минут!»
Все смешано в этом зале, неожиданно грозном. Как в подсознании русского человека. Колесо судьбы Анны Карениной, Некрасов, бронепоезда, эшелоны зэков, электричка Венички Е. У этого пространства есть явный шанс обрасти новыми смыслами. Впрочем: пусть его наиграют, намолят.
…Очень важна карта в буклете Гоголь-центра. Этот паровозоремонтный театр — часть кластера.
В старокупеческих и фабричных переулках за Курским явно складывается арт-квартал. «Винзавод»; галерейный центр Artplay в бывших корпусах завода «Манометр»; культурный центр «АРМА» на бывшем газовом заводе (здесь самая известная точка — клуб «Газгольдер»); Сахаровский центр и бетонный кинотеатр «Новороссийск» — ныне артхаусный «35 мм»; войлочные и бисерные радости рождественского арт-маркета, театральные новации «Платформы»; славные усадебки второй гильдии и красно-желтые битые зубы граффити в бетонном тоннеле путепровода; вокзальная публика всех сортов; угрюмые трубы фабрик на морозном закате — это здесь. Все центры кластера в шаговой доступности друг от друга. Все вписывается в тренд «Промышленную архитектуру — современному искусству». И отвечает духу времени. Это место так же эклектично, так же неуютно, так же тревожно, как оно. Но деться некуда: время и место наши.
В композиции «00:00» на сцену вышли все четыре категории «насельников» Гоголь-центра. Картина первая: актеры Театра Гоголя, вошедшие в новую труппу. Светлана Брагарник, Майя Ивашкевич, Ольга Науменко, Андрей Болсунов играли микст театральных текстов — от «Сирано» до новейших комедий, демонстрируя актерские мускулы и школу. Со сцены они уезжали на старой дрезине, эффектно выкатившейся к рампе из закулисной тьмы паровозоремонтного депо. И что-то в дрезине бродячего театра заставило сердца сжаться: у зрителей стоял комок в горле.
Продолжили — новые резиденты: «Седьмая студия» Серебренникова, компания Ивана Евстигнеева и Евгения Кулагина «Диалог Данс» (созданная в Костроме в 2003-м, труппа дважды удостоена «Маски» в номинации «Современный танец»). Завершала SounDrama Владимира Панкова: стильные, точные, эксцентричные актеры «в черно-белом концертном» заколачивали костыли в шпалы, напоминая: Гоголь-центр уложил лишь первые метры своих путей.
Уже 8—9 февраля на этой сцене идут «Отморозки». 17 февраля Алла Демидова играет здесь моноспектакль «Темные аллеи» по Бунину. (А первое заседание дискуссионного клуба «Гоголь+» будет посвящено «Окаянным дням» того же автора.) В текущий репертуар войдут «Охота на Снарка» Серебренникова, «Гоголь. Вечера» и «Я — пулеметчик» Панкова и SounDrama. Среди ближайших премьер — спектакль кинорежиссера Алексея Мизгирева «Братья» (действие сценария Лукино Висконти «Рокко и его братья» перенесено в современную Москву), «Идиоты» Серебренникова по сценарию фон Триера, «Сказка о мертвой царевне» Панкова с хореографией Татьяны Багановой. В Гоголь-центре будут кафе, книжный, концерты, артхаусное кино.
Проект стартовал — при стечении и под рукоплескания. Он встал в список (уже довольно длинный) обновленных театров Москвы: от «Маяковки» до Театра кукол на Бауманской. Полноценного и неоспоримого художественного чуда пока не произошло нигде. Оно, чудо, видимо, дается не селекционной работой городского менеджмента. Оно, чудо, видимо, дается чудом: вот группа дипломников приходит в обомшелый Театр на Таганке с дипломным спектаклем «Добрый человек из Сезуана»… Вот другие дипломники четверть века спустя скитаются по залам ДК с выпускными спектаклями «Двенадцатая ночь» и «Волки и овцы».
Но сиднем сидеть в ожидании упавшей звезды — тоже занятие крайне глупое. И «оранжерейная выгонка» саженцев новых театров, столь заметная ныне в Москве, — верная, по сути, стратегия.
Гоголь-центр двинулся в путь. Промышленный арт-кластер за Курским прирос очень значимой точкой. Еще раз сбылось мистическое, на краю белой горячки напророченное русскому человеку: даже ежели идешь в Кремль, все равно попадешь на Курский вокзал.
