Ради открытия природа сменила декорации: посыпала Фестивальный дворец белыми хлопьями, которые смешивались с золотыми искрами официальной заставки фестиваля на огромном экране. Директор фестиваля Дитер Косслик покрепче обмотался привычным шарфом и надвинул шляпу на лоб, встречая у входа гостей. Фестивальная толпа пестрела китайскими лицами.
Выходцы из Поднебесной беспрерывно щелкали фотоаппаратами и оглушительно радовались триумфу соотечественника Вонга Кар-Вая - его фильмом «Великие мастера» открывался фестиваль.
Бесспорной королевой на берлинском зимнем балу была Джейн Фонда. В мерцающей накидке торжественно и снисходительно плыла сквозь вспышек обожающих ее камер. Надо сказать, что в отличие от Косслика актрисы показательно игнорировали непогоду. Убедительно и подробно демонстрировали публике обнаженные спины, плечи и бока, терпеливо выполняя громкие задания фотографов. Казалось, проходит гигантский кастинг на мега-фильм, имя которому «Берлинале».
Затем экраном полностью и бесповоротно завладели боевые искусства в исполнении гонконгского мэтра, автора целомудренного шедевра «Любовное настроение» Вонг Кар-Вая.
Визуальная симфония «Великие мастера» – взгляд на историю Китая (тридцатые – пятидесятые годы ХХ века) сквозь глицериновые слезы неотвратимой любви к кунг-фу. Впрочем, ни к Брюсу Ли, ни к хитам «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» или «Герой» или «Дом летающих кинжалов» - кинопоэма Кар-Вая не имеет решительно никакого отношения. Следы к «Великим мастерам» скорее ведут из кар-ваевских изысканий «Прах времен», сотворенных почти двадцать лет назад, изумивших аудиторию нечеловеческой красотой и бессвязностью сюжета. Тогда экзистенциальный поток сознания был отмечен Венецианским фестивалем за изобразительное решение. Фильм снимал оператор-гений Кристофер Дойл, сотрудничавший с гонконгским режиссером.
Новая картина, снятая Филиппом Ле Сурдом, верна воздушной стилистике Дойла. Изображение в этом вуайеристском кино играет главную роль. Поэтому зритель сполна может налюбоваться брызгами луж и стекла, хореографическими битвами с препятствиями вроде старой кареты, ну и конечно, фантастической светописью, которая на равных участвует в сюжете (пришел Мужчина в дом – лампа зажигается, ушел Мужчина – в доме темно).
В отличие от «Праха времен», сюжетная канва фильма кажется ясно прописанной (сказались временные «командировки» гонконгского режиссера в кино с американским акцентом, вроде изощренных «Моих черничных ночей»). Но и «Великие мастера» - фильм-лабиринт. Просто разные истории не разбегаются в разные стороны, а связываются в судьбу Героя на фоне боевого настроения времени. Новый фильм можно назвать опоэтизированным романом жизни гроссмейстера боевых искусств Ип Мана, разорвавшим пределы клановости кунг-фу, и первым начавшим открытое преподавание борьбы (кстати, именно он в свое время обучал наукам боя Брюса Ли). Кар-Вая меньше всего интересуют био-подробности. Его Ип Ман (в его роли талисман режиссера, актер Тони Люн Чу Вай) - воплощение непобедимости духа. Эта внутренняя мощь оттачивается в битвах с другими мастерами и недостойными кунг-фу негодяями. Боевое искусство - способ самосовершенствования и прорыв к тайнам. Постигший их сможет оставаться неуязвимым при любых обстоятельствах. Но вздорная и трагическая кутерьма ХХ века (гражданская война в Китае, вторжение японцев, разрушенные дома, козни коллаборационистов, личная трагедия: жена и две дочки Ип Мана погибают) способна сотрясти даже такую скалу, как закаленный подвижническими тренировками китайский богатырь Ип Ман. Сотрясти, но не победить.
Три источника, три составных части утверждают жажду страсти и уверенность в победе: бой-искусство-любовь. Не случайно кульминация боя, как апогей любовного акта, смонтирована с каллиграфией, выписываемой кисточкой на рисовой бумаге.
Герой противостоит сонму противников, практически не меняясь в лице. Нет, порой его монументальную неподвижность трогает едва заметная ироническая улыбка. Улыбка усталого взрослого в адрес неразумных расшалившихся детей.
Высокое искусство боя – единственная крепость, где может укрыться дух от невзгод и потерь. «Кунг-фу, - сообщают авторы, - два слова, горизонталь и вертикаль. Ошибешься — будешь лежать. Останешься стоять до последнего — победишь». Временами киносимфония кажется затянутой. Но потом еще долго в памяти всплывают фирменные растянутые во времени балетные кар-ваевские кадры: медленный взмах… изгиб рук… плывущее в воздухе невесомое тело… и оглушающий удар.
Кстати, во время церемониального шествия Открытия фестиваля на красную дорожку прорвались феминистки украинской группы Femen, которых волнует проблема женского обрезания. Полиция уволакивала за ограждение полуголых беспокойных девушек с надписями на прекрасных телах, как санки, прямо по снегу.
Польская картина «Во имя» - история мытарств священника, мечущегося между религиозным долгом и неискоренимой страстью: плотской любовью к одному из воспитанников приюта для проблемной молодежи. Держать грех в благочестивой узде до поры-времени помогает бег: не меньше часа в день перед вечерней молитвой. Но пастырю от себя убежать не удастся. Да и само понятие греха, а также противопоставление любви к Богу бренной мужской любви, подвергается фильмом сомнению. Понятно почему лояльный к однополым страстям «Берлинале» эту скромную работу поставил в открытие конкурса.
Но еще больше чем традиционной для Берлинского фестиваля темой однополой любви, нынешний форум увлекся проблемами сельского хозяйства.
«Земля обетованная» Гаса Ван Сента по проблематике близка фильму Бориса Хлебникова «Долгая счастливая жизнь». Речь идет о неразрешимом конфликте интересов бизнеса и простых людей. В случае Ван Сента жителям маленького заштатного городка противостоит глобальная корпорация, занимающаяся разработками сланцевового газа. В «нашем случае» ферма мешает интересам бизнесмена, купившего на корню всю местную администрацию. Традиционное американское кино и малобюджетная российская картина – по сути и социальные производственные драмы, и точный срез современного общества. Но американцы снимают кино про людей, которым есть что противопоставить магнетической и разрушительной силе денег. Это корневая связь с землей предков, связь друг с другом, которая в маленьких городах особенно сильна. Радикальный Ван Сент сделал традиционное американское кино. Мэтт Дэймон (он написал сценарий в соавторстве с Джоном Красински) играет агента газовой компании Стива Батлера, который должен убедить жителей забытого Богом и растерзанного кризисом городка позволить бурить скважины на своих участках. Авторы сосредотачивают свое внимание не столько на экологических проблемах, сколько на вопросах морального выбора.
Вместе с тем американские газовые компании уже подняли компанию против «Земли обетованной». «Мы должны ответить на вопросы, заданные авторами этого фильма», — заявил Джефф Эшельман, представитель Американской независимой нефтяной ассоциации.
Россия, добывающая природный газ, должна особенно благодарить Ван Сента и Дэймона за картину, выносящую приговор альтернативному газу, добываемому из горючих сланцев. Но вот, думаю я, а позволили бы у нас выйти на экраны ленте, рассказывающей о вреде, который газовые и нефтяные корпорации наносят экологии страны и здоровью людей? Да и нашлись бы у нас не только горячие головы, но целые города (!), вставшие на защиту своей земли? Видимо, в России реалистическая, драма Гаса Ван Сента может рассматриваться исключительно как научная фантастика…
