В четверг в Конституционном суде решали, могут ли граждане оспаривать итоги сфальсифицированных выборов. Граждане отмечали, что суды общей юрисдикции отказываются принимать у них соответствующие заявления — поскольку закон разрешает обжаловать итоги выборов только кандидатам и выдвинувшим их партиям. Представители власти уверяли, что разрешать гражданам жаловаться на фальсификации ни в коем случае нельзя. Во-первых, потому, что их прав фальсификации «не затрагивают», а во-вторых, потому, что стоит разрешить гражданам жаловаться — и они завалят исками все суды, парализовав их работу.

Иначе говоря, полномочия народа как источника власти заканчиваются урной для голосования. А итоги выборов его уже не касаются.

В Конституционный суд обратились жители Петербурга и Воронежской области, Воронежское областное отделение партии эсеров и Уполномоченный по правам человека в РФ Владимир Лукин. По их мнению, отказы судов рассматривать жалобы на итоги голосования (в данном случае — на думских выборах 2011 года) лишают избирателей возможности защитить поданные ими голоса от фальсификаций. Между тем если голос гражданина неверно подсчитан — то его избирательное право нарушено, и он должен иметь возможность защитить это право в суде.

Однако суды с упорством носорога заявляют, что реализация права граждан избирать в органы власти заканчивается в момент голосования, а «возможные нарушения законодательства при подсчете голосов затрагивают только связанные с распределением мандатов интересы кандидатов или партий в лице их руководящих органов». Ну а фальсификации народного волеизъявления (путем махинаций при подсчете, переписывания протоколов и так далее), мол, никаких прав «волеизъявившихся» граждан не нарушают.

На защиту судов на заседании КС дружно встали представители Госдумы, Совета Федерации, президента, Верховного суда и Генпрокуратуры, заняв воистину круговую оборону.

Полпред президента в КС Михаил Кротов уверял, что права избирателя могут быть нарушены или отсутствием в списках избирателей, или непредоставлением возможности проголосовать — но никак не решениями избиркома об итогах выборов. А ежели дать всем 109 миллионам избирателей право жаловаться на итоги выборов, то это «существенным образом нарушит деятельность судов и дестабилизирует весь избирательный процесс».

Ему вторил представитель Госдумы Дмитрий Вяткин: мол, если «десятки и сотни тысяч граждан» смогут обращаться в суд и требовать пересмотреть итоги голосования — суды будут рассматривать это «годами», а следствием перегрузки станут «интересы других лиц, в том числе довольных итогами голосования».

Еще дальше пошел представитель Совета Федерации Андрей Клишас: десятки тысяч исков «будут служить неблаговидной цели: подрывать основы доверия к органам власти». Само собой, категорически против предоставления гражданам права жаловаться на итоги выборов и Центризбирком — в лице своего секретаря Николая Конкина.

Представитель Верховного суда Николай Толчеев поддержал предшественников: если любой гражданин сможет жаловаться на фальсификации итогов выборов — это перегрузит суды и увеличит «издержки». По его мнению, если и дать в будущем гражданам такое право — то жалобы должны быть не одиночные, а групповые. При этом минимально необходимое число «жалобщиков» должно зависеть от уровня выборов: для местных — поменьше, для думских — побольше. С ним согласна и представитель Генпрокуратуры в КС Татьяна Васильева: мол, надо «более детально установить субъектный состав, который вправе обжаловать итоги выборов»…

Стоит заметить, что сегодня этот «субъектный состав» крайне невелик: жалобы не принимаются не только от избирателей, возмущенных сфальсифицированными результатами, — они не принимаются ни от членов избирательных комиссий, ни от наблюдателей, ни от региональных отделений политических партий. Суды (и вслед за ними перечисленные выше органы власти) считают, что итоги выборов являются «внутренним делом» кандидатов и партий, поскольку влияют на получение или неполучение ими мандатов и должностей, а интересы всех остальных «не затрагивают», поскольку «не несут для них правовых последствий». Что касается фальсификаций — то ими должны заниматься следственные органы.

Кто спорит — должны. Но ведь не занимаются!

Буквально по пальцам можно перечесть случаи, когда даже по неопровержимым фактам фальсификаций итогов голосования были возбуждены уголовные дела. Ничто не принимается в расчет: ни явно сфальсифицированные протоколы голосования; ни видеоматериалы «вбросов»; ни вопиющее несовпадение протоколов, выданных наблюдателям на участках, и данных, впоследствии введенных в ГАС «Выборы»; ни заявления членов комиссий о том, что их подписи под протоколами подделаны. На все один ответ: «Нарушений не было» или «были, но несущественные» и «не повлияли на результаты волеизъявления».

И даже когда удается, что называется, схватить за руку при переписывании протоколов (личный опыт автора — тому свидетельство), Следственный комитет отказывает в возбуждении уголовных дел, заявляя, что члены УИК, мол, «не имели умысла» на фальсификацию. Случайно взяли и переписали протоколы в пользу Сами-Знаете-Какой партии. Ошиблись по глупости и неопытности…

Что же касается отсутствия для избирателя «правовых последствий» фальсификации итогов голосования — то это очевидное лукавство. Последствия очень просты: власть в стране оказывается сформированной не в соответствии с волей граждан, а вопреки этой воле. И не понимать этого не могут все те, кто на голубом глазу на заседании КС заявлял, что фальсификация итогов выборов якобы «не нарушает» прав избирателей.

Решится ли Конституционный суд отстоять эти права — мы узнаем примерно через месяц.