В 2003-м общественной организацией «Полярный конвой» совместно с командованием Северного флота была организована мемориальная экспедиция на судне «Сенеж», которую возглавил один из крупнейших российских гидрографов — контр-адмирал Вячеслав Анатольевич Солодов. У берегов Новой Земли по координатам из архивных документов предстояло найти погибшие суда конвоя PQ-17. При поиске затонувших кораблей мы использовали систему спутниковой навигации, подводный аппарат для видеонаблюдения подводных объектов и гидролокатор бокового обзора, который позволяет находить объекты на дне в широкой полосе — до 500 метров от судна.

Нам удалось обнаружить два американских транспорта — «Олапама» и «Алко-Рейнджер». Оба судна были торпедированы одной и той же немецкой подлодкой U-255. На экране гидролокатора получилась отчетливая картинка: были видны даже несколько танков, выпавших с борта транспорта «Олапама».

Вместе с учеными и военными в штормовое Баренцево море пошли ветераны полярных конвоев, преклонного возраста канадцы, американцы, англичане и, конечно, русские. Таких смельчаков было семеро, и каждый из них заслуживает отдельного рассказа. Например, Евграф Евлогиевич Яковлев — потомственный помор из архангельской деревни. В 1943-м в 14 лет поступив в школу юнг на Соловках, он прошел путь до капитана. Во время войны служил на танкере «Михаил Фрунзе», переоборудованном из лесовоза. Поразил его рассказ о том, как после бомбежки он переживал об испорченной новой «фланельке», испачканной чем-то черным. Оказывается, это была кровь: в него угодил осколок… Еще один замечательный потомственный моряк — Алексей Андреевич Нахимовский. Когда-то его отца, родившегося в Китае, подобрал и «усыновил» экипаж броненосца «Нахимов». От названия корабля и пошла их фамилия.

Капитан 1-го ранга Анатолий Львович Лившиц, ходивший штурманом на эсминцах, участвовал в 23 союзных и 20 внутренних конвоях. За годы войны он прошел почти 100 тысяч морских миль, зачастую в сложнейших штормовых условиях. Пятнадцать раз эсминцы, которым он прокладывал курс, атаковали глубинными бомбами немецкие подлодки. Две из них были потоплены, а еще две — повреждены.

Канадским ветеранам тоже было что вспомнить. Роберт Ферли в 1944-м перевозил из Британии в Мурманск тысячи советских военнопленных, которых Черчилль выдал Сталину. Другой канадец — капитан торгового флота Хилл Вилсон, начал службу кадетом в Атлантических конвоях, а в конце войны стал старпомом на танкере. Англичанин Уильям Лоус был сержантом Королевских ВВС, у него случился роман с русской девушкой Зиной. Уильям делился с ней своим армейским пайком, спасая от голодной смерти, и вот, спустя 60 лет, Ромео и Джульетта вновь встретились в Архангельске.

В числе прочих был и немец, бывший полковник люфтваффе Хайо Херманн, герой Второй мировой, личный друг Геринга, летчик, награжденный всеми боевыми орденами фашистской Германии, неоднократно бывавший на приемах у Гитлера. В войну он командовал сначала эскадрильей, а потом полком бомбардировщиков «юнкерс-88», которые топили конвои союзников. В 2003-м ему исполнилось 90 лет. Это был седой, высокий и статный старик с жестким и твердым характером, «настоящий ариец».

На счету Херманна 12 потопленных кораблей общим тоннажем 70 тысяч тонн. Он трижды горел в небе и выбрасывался с парашютом. Полк его полностью выбивали, а он оставался живым и получал новое назначение.

В 1945-м в Австрии его взяли в плен и отправили в воркутинские лагеря. Не зная русского языка, Хайо дважды пытался бежать оттуда, но был пойман. Самостоятельно изучил русский язык. За справедливость и жесткий характер был избран зэками старостой барака.

И вот состоялась невероятно трогательная сцена примирения бывших врагов. Деды плакали, обнимались и вместе опускали венки на воду. Для них эта экспедиция стала актом примирения. Наверное, это естественно для людей, проживших трудную, полную противоречий жизнь, которые не хотят испытывать мстительных, враждебных чувств друг к другу.

Хайо Херманн подарил мне свою фотографию военных лет с крестами и орденами. Во время рейса я написал песню в память о конвое PQ-17, и он перевел ее на немецкий язык. «Александр, — сказал он мне, — у тебя в песне одна строчка неправильная. Ты пишешь, что хорошо, чтобы погода была нелетной. Это неправильно. Хорошо, когда она летная». — «Это вам нужна летная погода, чтобы нас бомбить, — ответил я, — а морякам — наоборот».

Эта песня звучит в документальном фильме о конвое PQ-17, снятом в экспедиции немецкими журналистами, русский вариант которого мне довелось озвучивать. Он был назван по строчке из песни — «Корабли собирает конвой».

В рейсе мы с Хайо подружились и, случалось, выпивали по рюмке. Все шло хорошо. Но тут он узнал, что я — еврей, и очень расстроился. На него было буквально жалко смотреть. Я ему понравился, он считал меня другом, ему не хотелось, чтобы я был евреем.

«Александр, — спросил он дрожащим голосом, — может быть, ты только наполовину еврей?» — «Как говаривал твой дружок Геринг, наполовину евреев не бывает. Понял?» — отрезал я. Он безнадежно махнул рукой, принял сразу две таблетки валидола и ушел спать в свою каюту.

Взгляды его после войны не изменились: он считал, что воевал за Великую Германию. Последние годы Херманн работал адвокатом в Дюссельдорфе, где вел дела по защите нацистских преступников, неонацистов и «историков», отрицающих Холокост. На всю жизнь его любимой песней стала «Широка страна мойя роднайя…» Он умер в ноябре 2010-го.

Аргумент в неоконченном споре — Злой сирены пронзительный вой. Для похода в студеное море Корабли собирает конвой.

Им волна раскрывает объятья, Им поют, провожая, гудки. Это ваши друзья или братья — Помолитесь за них, моряки.

Каждый твердо в звезду свою верит. Только знать никому не дано, Кто сумеет вернуться на берег, Кто уйдет на холодное дно.

Не дожить им до скорой победы Ненадежной мечте вопреки. Это ваши отцы или деды — Помолитесь за них, моряки.

Вспомним тех, кто стоит у штурвала, Чтоб погода нелетной была, Чтобы бомба суда миновала И торпеда в пути обошла.

Отлетают их светлые души, Словно чайки в полете, легки. Никому не добраться до суши — Помолитесь за них, моряки.

Над водою, соленой от горя, День полярный горит синевой. Для похода в студеное море Корабли собирает конвой.

Там грохочут салюты прибоя, И намокшие тонут венки. Это те, кто закрыл вас собою, — Помолитесь за них, моряки.