Лола Воронина, сопредседатель «Пиратского Интернационала», приходит на нашу встречу в московский ресторанчик в черном шарфе, украшенном белыми черепами. Три часа назад она прилетела из Праги. Я спрашиваю, не шокирует ли европейскую публику такой брутальный шарфик. Она чуть-чуть, едва заметно, обижается. «Это, кстати, Александр Маккуин.—Она называет имя знаменитого английского дизайнера.― А черепа, посмотрите, они же красивые, они расцветают, как розы!»
«Пиратский Интернационал», шарфик от Маккуина, белый iPad, черный смартфон и внезапно извлекаемое из красной кожаной сумки никелированное яйцо, содержащее в себе зеркальце и бордовый карандаш, которым она во время интервью невозмутимо подкрашивает губы, — в Лоле нет ничего такого, что ожидаешь увидеть в женщине-политике. Железные леди, бетонные дамы, властные депутатки с металлом в голосе — это не про нее. Она говорит тихим, очень тихим голосом. Иногда широко распахивает глаза, приоткрывает рот и держит ладони поднятыми в воздух, словно удивляясь и призывая удивляться вместе с ней. Это не отлаженная, продуманная, прописанная спичрайтерами биография, это просто рассказ санкт-петербургской девочки о себе.
«Пиратский Интернационал» стоит за ее спиной, такой же странный, легкий, незлобивый и детский, как она сама. В него входят 28 партий из 27 стран, но она говорит о них примерно так, как могла бы говорить восьмиклассница об одноклассниках. «Аргентина мне пишет: «Предлагаем своего человека в руководство», а я им отвечаю: «Только члены «Интернационала» имеют право выдвигать кандидатов!» Обиделись… Бразилия посылает на съезд девочку, мы купили ей билет, но другие бразильские пираты спрашивают: «Почему она?» Швейцария устраивает фестиваль свободных музыкантов… Чехия тоже помогает свободным музыкантам»… Все это очень не похоже на предыдущие суровые интернационалы, где страстный Бакунин проповедовал славянский социализм, глубокомысленный Маркс резал скальпелем экономические отношения, а агенты Коминтерна, снабженные фальшивыми документами и адресами явок, готовили мировую революцию не в шутку, а всерьез. А вы, пираты, как собираетесь изменить мир? «Нет, мы революцию не собираемся делать!» — смеется она.
Русскую пиратку Лолу Воронину избрали генеральным секретарем «Пиратского Интернационала» в марте 2011 года, на съезде во Фридрихсхафене. Сама она не собиралась выдвигаться, ее тормошили и подталкивали окружающие: давай, Лола, давай! Амелии Андерсдоттер, депутата европарламента от Пиратской партии Швеции, на той конференции не было. «А то бы, наверное, избрали ее, а не меня», — скромно говорит Лола. В ее тихом быстром говоре мое ухо улавливает чисто петербургскую фонетику: открытое, холодное «а» и «ч» там, где в Москве говорят «ш». Но сейчас, на этом этапе своей жизни, она не житель конкретного города, а житель мира, часть того нового глобального народа, который больше времени проводит в Сети, чем на улице, искренне не понимает, зачем нужны визы и границы, главной радостью жизни считает путешествия и мешает в речи несколько языков. «Сейчас получится челлендж». «А потом собирается борд». Так она говорит.
«Пиратский Интернационал» не такой, как другие политические организации. Никакой централизации нет. Никакой идеологии сверху никто никому не навязывает, вся организация строится снизу. Руководитель интернационала — это не харизматический вождь, зовущий на баррикады, и не властный лидер, знающий ответ за всех. Такие фигуры отвратительны для жителей горизонтального всемирного общества, отвергающих замшелое устройство поделенного на ящички мира. Лола никем не руководит, ее дело в создании коммуникации между партиями. Эта коммуникация осуществляется в списках рассылки и в прямой почтовой переписке, которую она ведет с сотнями пиратов из разных стран, часто не зная, как они выглядят в реальной жизни и кто они вообще такие. Она не считает это недостатком виртуального мира, нет, наоборот: человек, освобожденный от своей телесной оболочки, от внешнего вида, от всего материального, предстает в Сети в самой своей сути, как чистый дух и характер. В таком общении бывают иногда странные моменты. «Один раз я написала пиратам: «Давайте, давайте, хватит сидеть, надо выйти и что-то сделать…» А один из самых активных мне вдруг отвечает: «Лола, я не могу выйти, я уже десять лет не выхожу из комнаты, я инвалид!»
Лола, выросшая в Санкт-Петербурге, помнит рок-н-ролльные войны своего детства. Девочкой она слушала Цоя и Майка, а другие слушали рэп. Была вражда. Я улыбаюсь, а ее лицо вдруг становится печальным, так что я понимаю, что память о детской жестокости до сих пор живет в ней. «Нет, правда, это было очень серьезно. Меня…» — молодая женщина с гладкими светлыми волосами и мерцающими янтарными глазами вдруг что-то такое неуловимо изменяет в себе, и видишь перед собой ту давнюю девочку, которую подростковая банда прижала к стене и требует: «Скажи, что Цой дрянь! Что Майк…» Ее подкрашенные губы произносят очень грубые слова. Но она тогда не сдалась и не отказалась от своих любимых героев, хотя ей было больно и страшно.
Однажды она пришла на могилу Майка, а там двое пожилых людей убирают ее. Это были его родители. Так она познакомилась с ними. С тех пор прошло много лет, и она больше не слушает ни Цоя, ни Майка. «Зачем мне их слушать? Я их и так все время в себе слышу». Смерть Эми Вайнхаус, удивительной Эми, дававшей вкус к жизни и ощущение любви, Эми, которую она слушала много и часто, потрясла ее особым, странным способом. «Я разозлилась на нее, — она говорит это так, что понимаешь: и сейчас очень зла на Эми и не может ей простить ухода. ― Я думала, что время, когда рок-звезды обязательно должны умирать, уже прошло».
Освобожденных сотрудников в «Пиратском Интернационале» нет, бюрократы по призванию тут отсутствуют, так же как клерки, носящие папочки с резолюциями. Сначала генеральный секретарь, а теперь сопредседатель «Пиратского Интернационала» Лола Воронина прежде работала в турфирме, теперь работает в фирме, организующей бизнес-конференции. Место работы ― Прага, состав разноплеменный — «Мы все там экспаты!» — а босс — француз. «Он очень ценит, что у него работает сопредседатель «Пиратского Интернационала». Часто говорит со мной об этом. А сейчас он меня троллит, вот назначил организатором международной конференции «Пиратство и способы борьбы с ним. ― Она смеется: — Да нет, это о морском пиратстве…»
Как сотрудник международной фирмы, деятель мирового пиратского движения и просто человек, любящий уезжать в новые места на каждый уик-энд, она посетила за последние годы десятки городов. Список городов, где она бывала в прошлом году, у нее в планшете, в этом году — в смартфоне. Так она и зачитывает их мне, переходя из одного девайса в другой. В Праге она живет рядом с зоопарком, ни одна столица не сравнится с Прагой по спокойствию жизни. В Праге надо ждать, пока люди выйдут из вагона метро, и только потом заходить самому, а в Париже никто ничего не ждет, люди входят и выходят одновременно, надо рвать с места и не зевать. В Милане у нее однажды в метро вытащили кошелек, но она успела отбить его в те несколько секунд, которые оставались до открытия дверей. И с особой, специальной целью она однажды ездила в Гельзенкирхен.
Бабушку Лолы во время войны немцы угнали в Германию, она работала на заводе в Гельзенкирхене. Однажды, когда Лола была маленькой, бабушка рассказала ей, как вышла с завода с 16 пфеннигами в кармане и очень сильным желанием купить праздничный кекс. Они скинулись на него всей бригадой. Кекс продавался на вес, продавщица попросила заплатить на пфенниг больше или прийти через час, когда только что привезенный из пекарни кекс чуть усохнет. Больше денег у нее не было, а через час ее не отпустили бы с завода. «Конечно, завода я там не нашла, может быть, его уже и нет. Но я пошла в булочную и купила там хлеб. Сама, на английском языке купила. Ничего с тех времен, когда там была моя бабушка, не осталось. Но зато люди теперь там добрые, к купленной кружке три конфетки бесплатно дают». Она усмехается, да, но как! Беззлобно, но с затаенной горечью.
На съезде Пиратской партии Германии в Оффенбахе Лола вышла к микрофону в майке Пиратской партии России и произнесла речь на английском. Когда она назвала пиратов «freedoms fighters», в зале возник восторженный шум и одобрительный рев. В конце зал встал и аплодировал минуту подряд, аплодисменты прорезал залихватский свист в два пальца. «Вы сами написали эту речь, Лола?» — «Нет, — честно говорит она. ― Мне Рик Фальквинге помогал». Это тот самый Рик Фальквинге, который в 2006 году создал первую пиратскую партию в мире и до сих пор является идеологом движения. Вот отрывок из речи:
«Как это ни парадоксально, Сеть не только освобождает идеи, но и является величайшим шагом на пути к равенству в истории человечества. Возможность самому рассказать о себе означает, что уже никогда никто не сможет ложно выступать от вашего имени.
Это значит, что девятилетняя парагвайская девочка со своим первым ноутбуком — ровня каждому из нас, кто сидит сейчас в благополучных частях света. Я считаю, что это фантастическое достижение, которое стоит того, чтобы за него бороться.
Ирония состоит в том, что мы лучше защищаем свободу, чем те, кто раньше называл себя либералом, и мы лучше защищаем равенство, чем те, кто раньше называл себя социалистом. Свобода и равенство — не противоположности, а естественные союзники, если каждый имеет возможность говорить сам за себя. Именно поэтому Сеть меняет мир больше, чем в свое время его изменила печатная пресса».
Пираты — это вообще о чем? Это вообще о самом интересном, о ближайшем будущем. Не о том, которое придет через 10 тысяч лет в эпоху искусственных людей и нанороботов на колесиках, а о том, которое настанет сегодня вечером или даже через минуту. Тогда это уже настоящее!
Пираты — это не экзотические зверьки, годные только для того, чтобы вызывать смех у посетителей политического зверинца. Пираты похожи на детей, играющих в пиратов, но наивность лучше, чем прожженность. Пираты — это такая лабораторная пробирка, где идет процесс возникновения общества, которого еще никогда в истории не было. Немецкие пираты предлагают и разрабатывают устройство социума, в котором каждый человек получает от государства так называемый «базовый доход», обеспечивающий ему жизнь. Хочешь иметь больше ― работай. Не хочешь иметь больше ― не работай. Изменяется само понятие труда, он перестает быть единственным условием, освобождающим человека от голодной смерти. Изменяется само понятие свободы, ибо как ты можешь быть свободен, если обязан работать под угрозой голода и нищеты? Мне нравится эта идея, но Лола сомневается: откуда тогда найдутся люди, которые будут делать непрестижную и не очень приятную работу? Например, убирать мусор.
В потоке времени следует поддерживать напор, иначе время мельчает. Идеи мало, нужна энергия, чтобы вложить ее в мир. «Пиратский Интернационал» и вообще пиратское движение — это не то, что многие представляют себе, слыша эти названия. Ждешь сборища отвязных хакеров, а видишь компанию пристойных работников IT-индустрии. Смотришь на Веселый Роджер и надеешься на сгусток драйва, на новую энергию и горячую солидарность в духе буйных 60-х, а видишь политкорректное движение вежливых европейцев, которые не находят в себе гнева даже тогда, когда одного из основателей «Пиратской Бухты» — Готфрида Свартхольма по прозвищу Анаката — хватают в Камбодже и везут в шведскую тюрьму Мариефред. Там Анакату 23 часа в сутки держат в одиночке. «Лола, почему «Пиратский Интернационал» не протестовал? Где пиратский драйв, где международная кампания протеста?» Лола умеет быть разной — взрослой и сдержанно-строгой на трибуне партийного съезда и прозрачной и звонкой, как далекое детство на берегах Невы. Сейчас она молчит с виноватыми глазами и растерянным грустным лицом хорошей девочки в пиратском шарфике от Маккуина.
