«Болотного дела» больше не существует. Расследование событий 6 мая, которые следствие квалифицирует как «массовые беспорядки», растворилось сначала в «Анатомии протеста», а затем и вовсе в рыхлом множестве тактических действий, направленных как на уголовное преследование любой внесистемной оппозиции, так и на самозащиту. В этой конструкции непонятно одно: зачем теперь сажать тех, кто методом случайной выборки был определен следствием как «участник массовых беспорядков»?

Расследование событий 6 мая изначально пошло как-то неровно. Трое из первой партии задержанных вообще не были в этот день на Болотной площади: другороссу Александру Каменскому так и не предъявили обвинение, правый активист Рихард Соболев и аполитичный Олег Архипенков спустя некоторое время были отпущены из СИЗО под подписку о невыезде. Все они были в этот день на подступах к Манежной площади, где планировался альтернативный митинг, не состоявшийся как из-за дефицита желающих принять в нем участие, так и из-за активных действий полиции.

Уже этот эпизод заставлял задуматься: не отрабатывает ли следствие «политическую» версию как приоритетную и единственную, с ходу отметая все остальные, например, то, что события 6 мая были спонтанной реакцией людей на неожиданные для них действия полиции?

Ответ на этот вопрос первым дал даже не Следственный комитет, а телекомпания «НТВ», в эфире которой продемонстрировали «документальный» фильм «Анатомия протеста-2». В нем прозвучала версия, которая теперь стала приоритетной для следователей: беспорядки готовились заранее, у них есть главный идеолог, организатор и спонсор: грузинский политик Гиви Таргамадзе.

Участниками тайной встречи с Таргамадзе, по версии НТВ, подхваченной СК, являлись помимо Сергея Удальцова активисты «Левого фронта» Леонид Развозжаев и Константин Лебедев. Эти фамилии до выхода разоблачительного фильма были мало известны не только подавляющему большинству участников митинга, но и лидерам несистемной оппозиции.

Оперативный материал (видеозапись встречи в Минске россиян и грузин), который, как признал на пресс-конференции Владимир Путин, попал в распоряжение российских спецслужб случайно (широкий жест со стороны белорусских коллег), оказался нечаянной удачей с двойным дном. Ну что это за режим, который могут свергнуть коротко стриженный человек в одной черной куртке на четыре сезона и торговец шапками с Черкизовского рынка?

У наших органов на все один ответ — чистосердечное признание. Развозжаев, выкраденный с порога офиса ООН в Киеве, вроде бы дал явку с повинной, но потом дезавуировал ее, заявив, что она была дана под давлением в каком-то брянском подвале, а потом еще и опознал на суде следователя СК Плешивцева, якобы склонявшего его к даче ложных показаний.

Так Леонид Развозжаев неожиданно для всех оказался в деле ключевой фигурой: если он признает свои показания, версия следствия оказывается единственно правильной, а вот если защита права и СК выбивает признания под давлением, то грош цена остальным потугам властей.

Не будем сейчас вспоминать в деталях историю пребывания оппозиционера в Иркутском СИЗО, о которой «Новая» регулярно рассказывала. Скажем только, что сейчас его везут обратно, для того чтобы предъявить обвинение по очередному уголовному делу — за ложный донос в отношении следователя Плешивцева.

К этому рядовому процессуальному действию приурочена масштабная подготовка.

Сергей Удальцов взят под домашний арест, а Гиви Таргамадзе заочно арестован и объявлен в международный розыск (от греха подальше политик уехал из Грузии в Литву и попросил политического убежища).

По делу Развозжаева—Таргамадзе допрошены Илья Яшин и Борис Немцов, на очереди Алексей Навальный. Все эти политики крайне далеки от «Левого фронта», никогда не поддерживали отношений с Леонидом Развозжаевым, да и в связях с Гиви Таргамадзе их публично не обвиняли. Чего же хочет следствие?

Как рассказал «Новой» адвокат Вадим Прохоров, представляющий интересы Немцова и Яшина, во всем виноват Координационный совет оппозиции. В отличие от некоторых радикальных оппонентов правящего режима власти, как выясняется, видят в его работе некую угрозу. По крайней мере, по словам Прохорова, и Немцову, и Яшину на допросах были адресованы вопросы: а зачем это КС на своих заседаниях обсуждает следователя Плешивцева и его роль в преследовании Развозжаева? А что такое Координационный совет? А что такое «список Магнитского»? И что такое «список Развозжаева»? (Такой список никто пока не составлял. — Ю. П.)

«Хочу обратить внимание, что в главном следственном управлении Следственного комитета РФ, которое занимается самыми тяжкими и сложными преступлениями, создана целая следственная группа, которая расследует уголовное дело по статье о заведомо ложном доносе. Максимальное наказание составляет до трех лет лишения свободы, — удивляется Вадим Прохоров. — А ведь следователи такого уровня должны расследовать теракты или авиакатастрофы».

Прохоров также уточняет, что следствие резко изменило позицию в отношении крупной денежной суммы, изъятой во время обыска у Яшина несколько месяцев назад. «Еще 9 октября следователи вынесли постановление о возврате денежных средств Яшину, но не исполнили его, — рассказывает адвокат. — А 7 февраля заявили, что и вовсе ничего не вернут. Потому что это якобы могли быть деньги, полученные от Гиви Таргамадзе».

Кстати, ранее под тем же предлогом были изъяты автомобили у жен Удальцова и Развозжаева.

«Левый фронт» накануне возвращения в Москву Развозжаева тоже попал под серьезное давление. В отношении «головной», московской организации прокуратурой и центром «Э» МВД начата проверка на предмет экстремизма, хотя аналогичная проверка завершилась пару месяцев назад.

«Тогда от нас потребовали внести некие изменения в устав, и это было странно для незарегистрированной организации, — рассказал «Новой» активист «Левого фронта» Алексей Сахнин, тоже недавно побывавший на допросе в СК. — Мы тогда подчинились, переписали устав. Но теперь на Петровку, 38, помимо меня вызвали еще 12 человек. И снова задавали невинные вопросы, например, когда была создана организация. А я, кстати, тоже вызван на допрос по ложному доносу Развозжаева».

Адвокат Дмитрий Аграновский, представляющий интересы двух «болотных узников», затрудняется в ответе на вопрос, чем может грозить фигурантам дела гипотетическое признание «Левого фронта» экстремистской организацией: «Да вплоть до создания преступного сообщества — Уголовный кодекс большой».

Он в то же время вспоминает, что, выступая адвокатом по делу о массовых беспорядках на Манежной площади с участием праворадикальных фанатов, уже сталкивался с попыткой следствия перевести расследование в политическую плоскость. «Власти думают, что, по Стругацким, «вся смута — от смутьянов», поэтому наказали не социально близких фанатов, а членов «Другой России», хотя их даже с поличным тогда не задержали», — говорит адвокат.

Вот и в «деле 6 мая» теперь главными мишенями выступают именно лидеры оппозиции — причем столь различные между собой, что вместе встречаются только на митингах, а теперь и в уголовном деле. (Историки потом оценят вклад Следственного комитета в объединении протестных сил.) А те 12 человек, которых ожидает суд, и еще масса людей, уже имеющих статус обвиняемых или только намеченных в качестве объектов повышенного интереса СК, — это просто «грузило», которому предстоит потянуть на уголовное дно политических врагов власти.