Моя потребность защитить того, кто находится в угрожающей жизни ситуации, вступает в неразрешимый конфликт… с законом. Не думаю, что это состояние может быть смягчающим мою вину обстоятельством. Я совершаю правонарушение в отношении чиновника — должностного лица, что, очевидно, обстоятельство отягчающее. Рассказываю об официальном письме в редакцию и, оказывается, нарушаю статьи 152-ФЗ «О персональных данных». Но промолчать, на мой взгляд, еще хуже — потянет на преступление против нравственности и профессиональную непригодность.

К сожалению, пока чаще всего помощь детям из коррекционных интернатов с тяжелыми нарушениями опорно-двигательной системы заканчивается тем, что по достижении совершеннолетия их переводят в социальный интернат. Без реабилитации. Лежачие остаются лежачими, безрукие — беспомощными. Сложного протезирования, которое восстанавливает функции конечностей, им никто не делает.

Но то, что дети в интернатах и детских домах нелеченые, непротезированные, — это по нашим законам не преступление. А вот рассказать об этих секретах, скрытых от посторонних глаз, — нарушение закона. Дальше — больше. Оказывается, нарушение закона уже и сам рассказ о том, что выкатил в качестве обвинения «Новой» уральский Роскомнадзор — официальное письмо в редакцию заканчивается припиской, которая, на наш взгляд, достойна разглашения: «Персональные данные, содержащиеся в письме, являются конфиденциальной информацией и не подлежат распространению и (или) опубликованию. Лица, виновные в нарушении требований конфиденциальности, несут ответственность, предусмотренную законодательством Российской Федерации».

Не только запрещается говорить о детях, оставленных без помощи в детдоме, но чиновникам еще и не хочется, чтобы общественность узнала, кто же так бдительно охраняет персональные данные детей.

В письме Роскомнадзора за подписью руководителя М.А. Гвоздецкой (это и есть разглашение персональных данных?) сообщается, что в это ведомство поступило обращение уполномоченного по правам ребенка в Свердловской области «о возможном нарушении» редакцией законодательства о персональных данных. И «в ходе рассмотрения обращения» оказалось, что «Новая» таки опубликовала материал, в котором содержатся данные Ангелины.

Они там содержатся, мы и не возражаем. Непонятно только, почему уполномоченный по правам ребенка (еще до появления нашей публикации) не заваливал компетентные органы сообщениями о том, что десятки детдомовцев нуждаются в сложных операциях и протезировании, чтобы их жизненный путь не ограничился социальным интернатом? Чтобы они смогли ходить и даже танцевать, как мечтает Ангелина.

Персональные данные детей с именами, адресами и диагнозами регулярно публикуют все СМИ, включая федеральные телеканалы, когда пытаются собирать средства на операции и лекарства, которые не удается получить бесплатно. Но в фонды и в СМИ обращаются родители — законные представители ребенка. И тогда все по закону: обращение родителей — это согласие на обработку персональных данных. А официальный представитель ребенка, оставшегося без попечения родителей, — директор детдома. Но он — не папа, не мама. Он не стучится во все двери, чтобы спасти своего воспитанника, он бережет персональные данные. Директор — на контракте у учредителя и обязан выполнять то, что тот скажет. А учредитель сегодня говорит: не выносить сор из избы. Пусть дети-инвалиды, оставшиеся без родителей, тихонечко лежат на своих койках. Их же кормят, что еще надо? Операции, реабилитация? Рассмотрим возможность… Исход известен: многие оказываются заживо похоронены в социальном интернате, куда их отправляют после детского дома.

Игорь Мороков, уполномоченный по правам ребенка Свердловской области, на мой вопрос, что сейчас с Ангелиной, ответил, что девочка прооперирована в Екатеринбурге. Он был у нее и перед операцией, и после навестил. А 3 апреля перед Ангелиной предстал сам Павел Астахов — уполномоченный по правам детей при президенте РФ. «За дальнейшим лечением будем следить», — сказал Мороков. Реабилитация Ангелины под контролем. Это следствие правонарушения «Новой газеты»? В таком случае мы и дальше будем «нарушать».

И еще, как рассказал Игорь Мороков, все директора детских домов области получили указание следить за планом лечения и реабилитации детей-инвалидов. Мороков так и сказал: «Спасибо вам за то, что обострили эту проблему, заставили нас на это внимательно посмотреть. Мы против разглашения личных данных, но худа без добра не бывает, я думаю, что добра здесь получилось больше…».

Как это комментировать? Приведу цитату из письма уральского Роскомнадзора: «Поступило обращение уполномоченного по правам ребенка в Свердловской области о возможном нарушении редакцией СМИ «Новая газета» действующего законодательства о персональных данных».

Чего же требует уральский Роскомнадзор? Мы должны рассказать, откуда у нас данные Ангелины. Собственно, это понятно из материала: о девочке и ее мытарствах газете рассказал доктор Воропаев, президент фонда «Здоровье отечества», который помог организовать операции и протезирование уже 87 детям, Ангелина могла бы быть 88-й. А на ее месте в свердловской клинике мог бы оказаться еще один нуждающийся ребенок. Их много!

Откуда данные у Воропаева? Очевидно, их могла предоставить только директор детского дома. Но еще Воропаеву помогала уполномоченный по правам ребенка, которая занимала эту должность до Морокова, — Наталья Уланова. Она организовала связь с детдомом, чьи воспитанники нуждались в операциях и протезировании. Все — нарушители?

«Новая» после публикации направила запрос губернатору Свердловской области Е. Кувайшеву с просьбой информировать редакцию, на каком основании руководитель органа опеки и попечительства Орджоникидзевского района Екатеринбурга Наталья Болотова запретила 12-летней Ангелине выехать на лечение в США? Ответа мы так и не получили.