Бывший премьер-министр Таджикистана и кандидат на пост президента страны Абдумалик Абдулладжанов был освобожден из украинского следственного изолятора буквально за несколько дней до помилования другого известного заключенного — бывшего министра внутренних дел Украины Юрия Луценко. Появление Луценко на свободе стало главной новостью украинской политической жизни последних месяцев, телефонный разговор с ним лидеров оппозиции, затаив дыхание, слушал многотысячный митинг, собравшийся в этот день у памятника Тарасу Шевченко в центре Киева. Об Абдулладжанове украинцы, традиционно сосредоточенные на своих внутренних проблемах, знали куда меньше. Думаю, многие были бы искренне удивлены, если бы узнали, что был период, когда в украинских тюрьмах была целая коллекция, сразу два бывших премьера и кандидата в президенты — Абдулладжанов и Тимошенко. И еще больше удивились бы, если бы узнали, что в Душанбе проходили митинги с требованиями выдать Абдулладжанова. Потому что если в Украине и собираются подобные митинги — то с требованиями освободить Тимошенко, а вовсе не держать ее в заключении. Но Таджикистан — это уже следующий уровень постсоветской демократии, о котором Виктору Януковичу пока что приходится только мечтать.
Конечно, если бы Абдулладжанов, давно уже проживающий в Соединенных Штатах, не был задержан в киевском аэропорту «Борисполь», такого совпадения не произошло бы. Но тогда его нужно было бы выдумать — потому что ситуация с Абдулладжановым и Тимошенко великолепно иллюстрирует происходящее на постсоветском пространстве после развала империи. Каждый местный князек, которого можно из уважения называть выдающимся политическим деятелем, тем более что среди князьков и в самом деле попадаются сильные игроки, — старается досидеть на троне до почетных похорон и тщательно зачищает пространство вокруг себя. Тот, кто пытался конкурировать (даже в незапамятные времена) или, не дай Бог, воспринимается населением как возможная альтернатива, — должен быть изловлен и отправлен в места не столь отдаленные.
Практически у каждого есть свой скелет в шкафу. Скелеты, конечно же, разные, но суть одна. Кто-то охотится на собственных бывших премьеров; кто-то пытается засадить в кутузку тех, кто оспаривал президентскую должность; у кого-то оппозиционеры просто исчезают; кто-то пытается собрать всех альтернативных кандидатов на этот пост в одном следственном изоляторе, чтобы потом разбросать их по колониям… Из этого общего ряда как будто бы выгодно выделяется бывшая метрополия, но, может быть, просто потому, что «олигарх» в России — больше, чем любой премьер или министр? В конце концов, технология посадки Михаила Ходорковского по своей сути ничем не отличается от приемов, которыми пользовались соседи Владимира Владимировича, приговаривая к тюремному заключению критиков и конкурентов.
История с Тимошенко и Луценко привлекла столь пристальное внимание окружающего мира вовсе не потому, что является чем-то из ряда вон выходящим. А потому, что руководители страны, сделавшие применение избирательного правосудия главным инструментом удержания власти, одновременно не стесняются говорить о европейской интеграции и настаивать, что имеющая политзаключенных страна имеет полное право подписать соглашение об ассоциативных отношениях с Европейским союзом. Впрочем, в пользу того, что Украина пока что в ментальной ассоциации вовсе не с Европой, говорит тот факт, что не только президент, но и многие ее рядовые граждане, выступающие за европейский выбор, искренне не понимают: как это приговор одному человеку может помешать их стране интегрироваться? Ведь они же Тимошенко в кутузку не засаживали и камер видеонаблюдения в ее больничной палате не устанавливали — почему же им в Европу нельзя?
Может быть, потому, что Европа — это ответственность? Постсоветский человек настолько безответственно относится к своим гражданским обязанностям, что государство, которое он как будто бы должен был строить, становится легкой добычей любого проходимца с характером. И ухватить этого проходимца за фалды пиджака можно, только когда он захочет в Европу — или не захочет, чтобы появлялась информация о размере его офшорного счета. Во всех остальных случаях проходимец полностью неуязвим — и может безнаказанно превращать свое владение в одну большую тюрьму с льготными условиями пребывания для тех, кто лижет ему туфлю.
