Учитель — ушел. Книги, на которых мы выросли, — остались с нами. Все так же читаются и перечитываются взахлеб. И с каждым прочтением — все актуальнее.

«Из десяти девять не знают отличия тьмы от света, истины от лжи, чести от бесчестья, свободы от рабства».

«Это что-то вроде демократических выборов: большинство всегда за сволочь».

«Во тьме все становятся одинаково серыми».

«Пауки договорились».

«Хоть бы одна сволочь спросила, что она должна делать. Так нет же, каждая сволочь спрашивает только, что с ней будут делать».

«Политика есть искусство дочиста отмывать грязной водой».

«Розги направо, ботинок налево».

«Именно то, что наиболее естественно, менее всего подобает человеку».

«Мы думали, что это будет вечный бой — яростный и победоносный. Мы думали, что всегда будем сохранять ясные представления о добре и зле, о враге и друге. И думали, в общем, правильно — только многого не учли»…

Действительно, не учли. Не учли, что (как скажет еще в 1992-м Борис Натанович) любимая мысль всякого народа, который вышел из недр тоталитарного строя, — это мысль о «твердой руке», ибо «каждый человек, побывавший в условиях несвободы и оказавшийся вдруг на свободе, испытывает сладкую тягу к клетке». И не учли, что достаточно будет после Бориса Ельцина предъявить народу (опять цитирую Бориса Натановича, теперь уже — в 2002-м) «молодого, энергичного, скромного, хорошо и доступно говорящего, абсолютно непьющего, тихого на вид и одновременно вполне по-начальнически жесткого» руководителя — и он получит поддержку, несмотря на отказ от свободы и демократии.

И все же, несмотря на то что тон наших бесед с Учителем, длившихся 20 лет, становился с годами все грустнее — Борис Натанович оставался историческим оптимистом. Он неизменно продолжал верить в лучшее. Что, в конце концов, мы «выкарабкаемся обязательно». Как бы ни было тяжело и беспросветно. Другое дело — на то, чтобы оставаться оптимистом, уходили, как скажет его друг, писатель и критик Самуил Лурье, «все силы его ума».

Книги, которые писали они с братом, не были фантастикой в обычном понимании — если вчитаться, там не так и много фантастических предположений. Ну в самом деле, что фантастического в «Трудно быть богом», кроме малогабаритного полевого синтезатора «Мидас», штампующего золотые монеты из ведра опилок? Или в «Обитаемом острове» — кроме башен-излучателей? А все остальное — про нас. Про наш земной мир, про наших современников — сталкивающихся с необычными ситуациями, но очень легко «проецируемыми» на знакомые нам реалии…

Вы по-прежнему с нами, дорогой Борис Натанович. В наших душах и в наших сердцах.

19 ноября 2012 года двойная звезда «Братья Стругацкие» перестала гореть.

Но ее свет пребудет с нами всегда.