Вот два уголовных дела, никак не связанных ни фабулой, ни фигурантами. Их объединяют только фамилии следователей и сердечные приступы, случившиеся поочередно с обвиняемыми и их адвокатом. Дела рядовые, не «имеющие общественного резонанса» (как любят писать в оперативных справках), — тем они для нас и примечательны, поскольку речь в статье пойдет, скорее, не о событиях преступлений, а о методах обращения следствия с подозреваемыми и обвиняемыми по таким вот рядовым делам, коих сотни тысяч по всей стране.
Первое уголовное дело: №139001. Ведут это дело следователи ГСУ СК России по Московской области Владимир Якунин и Александр Хаустов. Обвиняемый — Александр Овчинников, бывший глава Красноармейска. Он обвиняется в том, что в 1992 году как сотрудник Министерства обороны получил квартиру в Красноармейске; в 1998 году перевелся в Москву, где ему предоставили жилье по месту службы; в 2007 году квартиру в Красноармейске приватизировали прописанные там жена и внук Овчинникова. Таким образом, по мнению следствия, он совершил крупное мошенничество, поскольку одну из квартир он должен был сдать обратно. Однако сам Овчинников в свою защиту говорит: дело должно рассматриваться в гражданском процессе, никакого мошенничества не было, квартира, по его просьбе, уже «расприватизирована женой» и отдана обратно муниципалитету.
На фоне всех этих событий у Овчинникова случились проблемы со здоровьем, и 7 февраля 2013 года он лег в больницу. С этого момента и начинается история, которая интересует нас больше всего. Попав в стационар, Овчинников по телефону и письмами извещал следователей о том, где он находится и что с ним происходит. Но 13 февраля в больнице появилась следственная группа, которая, опросив врачей и сняв зачем-то все на видео, попросила Овчинникова на выход.
Допрос продолжался четыре часа, Овчинников выбрал вариант с подпиской о невыезде, после чего уже почти ночью его отпустили, рекомендовав добираться до Красноармейска самостоятельно. Теперь Овчинников не вылезает от врачей, но и это не худшее из возможных последствий.
Второе уголовное дело: №39124. Ведут его все те же следователи Хаустов и Якунин. Обвиняемый — Александр Жуковский, который, по мнению следствия, совершил мошенничество с землями в Красногорском районе. Жуковского и Овчинникова защищает один адвокат — Феликс Тодоров. «Когда я знакомился со следователями по делу Овчинникова, то спросил у них, почему дело было возбуждено 9 января, в первый рабочий день, — рассказывает Тодоров. — На что они мне ответили, что раньше не могли, потому что снимали там «одного» с рейса. Этим «одним», как выяснилось позднее, оказался Жуковский. Его дело я взял принципиально, уже познакомившись с принципами работы этой следственной группы на примере с Овчинниковым».
Уголовное дело в отношении Жуковского было возбуждено 26 декабря 2012 года в 12 часов дня. Время здесь важно, потому что ровно в тот же день, спустя три часа, следователь Хаустов выносит постановление «о снятии с рейса и приводе подозреваемого». Жуковский собирался на отдых с женой, но их сняли с трапа.
«Процессуальному законодательству постановления о «снятии с рейсов» незнакомы, — иронизирует Антон Каменский, бывший сотрудник ГСУ СК России по Москве, специалист в области уголовного и уголовно-процессуального права. — Разумеется, подозреваемый может подвергаться приводу, однако безусловным условием является его отказ без уважительных причин от явки к следователю и надлежащим образом врученная повестка (либо иное извещение)». То есть следователь Хаустов должен был успеть за три часа между подписанием обоих постановлений уведомить подозреваемого о возбуждении дела, вручить ему повестку и получить неуважительную причину неявки. Это постановление «о снятии с рейса» сегодня гуляет по всей Москве в качестве анекдота. На выбор мне предлагались следующие аналогии: постановление «о снятии с любого транспортного средства, включая велосипед» или «о выводе из-под капельницы».
Через три дня после снятия с рейса с Жуковским случился инфаркт. В марте 2013 года адвокат Тодоров получил от следователя Хаустова извещение о том, что 25 марта Жуковскому будут предъявлять обвинение в больнице. «Я приехал туда одновременно со следственной группой, — рассказывает Тодоров. — Там мы узнали, что Жуковский в реанимации: у него после сердца открылась язва желудка, а затем снова случился сердечный приступ. Мне было очевидно, что на этом наш визит закончится — проводить следственные действия с человеком в реанимации невозможно. Но следователи пытались к нему пройти, рассказывая врачам, что они просто покажут бумажку. Конфликт разгорался: следователи рвались в реанимацию, я, как мог, их не пускал. Они пошли к главврачу, а я почувствовал, как мне от всего этого делается плохо». В итоге Тодорова в тот же день госпитализировали с гипертоническим кризом: адвокат попал в реанимацию, а затем в соседнюю палату к своему клиенту. Тодоров из больницы уже выписался, а Жуковского недавно снова поместили в реанимацию. «Я просто не могу понять, для чего все это? Все то же самое можно делать в рамках закона и без риска убить человека, — недоумевает бывший следователь, а теперь адвокат Тодоров. — Такое ощущение, что следователям по всей стране как будто дали команду «фас!», мол, теперь все дозволено. Это ощущение сформировалось, как ни странно, с образованием следственного комитета. Многие связывают это с тем, что ушел реальный прокурорский надзор. Фальсификации уже не так страшны, как формирующееся у них какое-то человеконенавистническое отношение».
Следователь Хаустов на наши вопросы посоветовал обратиться в пресс-службу, там запрос не прокомментировали.
