Оппонентами на суде выступали теперь не свечники и охранники храма, чьи чувства были задеты «бесовскими дрыганиями», а представители колонии — замначальника по воспитательной работе Наталья Казеннова и начальник юридической службы ФСИН по Мордовии Владимир Устинов.
Адвокаты Толоконниковой четко разделили обязанности: Дмитрий Динзе прорабатывал выговоры и их обоснованность, Ирина Хрунова доказывала незаконность требования признания вины. Раскаяние не является необходимым условием для УДО и противоречит решениям Конституционного и Верховного суда.
Смогла ли Толоконникова исправиться, решала целая комиссия колонии еще накануне суда. По итогам даже вынесли рекомендации по поведению: например, Надежде советовали «порвать с уголовной субкультурой преступных сообществ». Судя по этому документу, Надя не заслуживает досрочного освобождения, потому что «не стремится к действиям, свидетельствующим об активной жизненной позиции», — то есть не раскаивается. Хотя в августе термин «активная жизненная позиция» имел негативную коннотацию и как раз таки способствовал посадке. Зубовский суд по сравнению с «хамовническим правосудием» казался поначалу чем-то нереальным: пресс-секретарь собственноручно носила операторам стулья, чтобы они беспроблемно могли вести онлайн-трансляцию, судья Лидия Яковлева удовлетворяла все ходатайства стороны защиты.
Обратились к судье в письменной форме Лев Пономарев, Олег Орлов из «Мемориала», Михаил Шац и Татьяна Лазарева, Андрей Бильжо, Ирина Хакамада, Марина Разбежкина, Дмитрий Быков. «Дальнейшее отбывание срока в колонии способствует атмосфере нетерпимости и ведет к расколу общества и его радикализации», —написали они. Рабочее место Надежде обещали обеспечить Марат Гельман в его Галерее современного искусства и «Новая газета» («в ихнюю организацию на должность корреспондента», — зачитала судья).
За время заключения Толоконникова получила два взыскания. Первое — еще в московском СИЗО. После задержания Надя начала вести дневник: описывала, как у сокамерниц происходит ломка, как сливают недопитый чай обратно и не обрабатывают посуду после больных. Она вынесла эти записи, «спрятанные защищенным образом, а именно — в носки», из камеры, когда пошла на встречу с адвокатом. В СИЗО это расценили как «нарушение правил переписки с лицами на свободе», объявили выговор. Судья нашла эти записки в материалах дела, но не смогла разобрать почерк. Тогда толстую подшивку материалов взял пристав и через решетку держал их перед лицом Надежды. «Каждый раз, когда я произношу слово «Путин», человек в форме меня одергивает: «Ты что, Надя!» — зачитала Толоконникова свой дневник. Яковлева ее оборвала.
Второе взыскание Толоконникова заработала в январе этого года: одному из медработников в тюремной больнице показалось, что заключенная не поздоровалась с ним.
Психолог написал в экспертизе: «Самооценка завышена, честолюбива, довольная собой, упрямая, смелая, решительная, упорна в достижении личных целей, эмоционально устойчивая, стрессоустойчивая. Редко раскаивается, нечувствительна к критике и упрекам». Однако сама Надя вообще-то не знает, что ее наблюдал психолог.
Надежда рассказывала, как она адаптируется: читает присланные книги — философа Славоя Жижека, Мартина Лютера, Махатму Ганди, выписывает общественно-политические журналы и журнал для верующих «Фома». «Это помогает мне сохранить адекватность, иметь представление о мире, не заражаться бескультурием, не втянуться в неприятное уголовное сообщество». Кроме того, ей пишут письма незнакомые люди. «Благодаря этому я продолжаю не существовать, а жить в колонии».
Представители колонии отвечали, да как же Толоконникова может быть включена в общественную жизнь, если даже не приняла участие в смотре-конкурсе на лучшее исполнение песни «Калина красная», смотре-конкурсе «Мисс очарование» или хотя бы в фестивале фильмов (снятых осужденными) «Быть добру»? «Не обязательно петь, можно было помочь сшить сценический костюм», — вполне серьезно объяснял Устинов. Одна из осужденных, которая содержалась в ИК-14, в интервью после освобождения рассказывала, что, например, Евгения Хасис, которая отбывает наказание там же, была на концерте к Новому году Дракона одной из голов Змея Горыныча. Такими достижениями Толоконникова похвастаться не могла.
До официального закрытия суда оставалось двадцать минут. Адвокаты попросили судью приобщить к материалам дела показания бывших заключенных четырнадцатой колонии… Но Яковлева неожиданно дала слово прокурору. Утомленные десятичасовым судом в душном зале журналисты логику судьи уже не уловили. Очнулись они от слов «суд удаляется для вынесения решения». Хрунова кричала ей вслед что-то про «еще не все ходатайства заявлены», прений не было, заключительное слово произнести Наде так и не дали…
В атмосфере всеобщего непонимания прошло больше часа, потом появилась судья Яковлева. Скороговоркой констатировала расхождения в позициях сторон и, уткнувшись в папку, произнесла: «Ходатайство не подлежит удовлетворению». После чего — быстро удалилась. В спину ей снова кричали про нарушение УПК и стандартное «Позор!».
Толоконникову увезли обратно в колонию. Срок ее заключения истекает 4 марта следующего года.
Пос. Зубова Поляна, Мордовия
