Обстановка вокруг Сколкова — проект обрастает уголовными делами, судебными исками и не сходит с ленты новостей Следственного комитета — накалилась настолько, что его правительственный куратор Владислав Сурков, долгое время находившийся на информационной периферии, позволил себе серию жестких, если не сказать радикальных, высказываний. Да еще и в «обители зла» — то есть в Лондоне.

Владислав Юрьевич фактически выстроил новую дихотомию элиты: силовики против инноваторов: «Мы должны сделать все, чтобы выйти из парадигмы военно-сырьевой державы и встать на путь постиндустриального общества, пройти этот путь и занять свое место в мировом разделении интеллектуального труда. Если мы этого не сделаем, то я уверен, что Россия не сохранится как страна».

Креативный класс привык считать, что инновации в России — это симулякр, а Сколково — потешная деревня и источник вдохновения для сетевого фольклора. Между тем в действительности высокотехнологичная индустрия, в том числе IT-сектор, экосистема стартапов в России переживают настоящий бум. А Сколково — это проект, который при всех недостатках и даже концептуальных изъянах может стать флагманским.

Инновации существуют!

По совпадению, у меня как раз есть свежий бэкграунд на этот счет — я только что вернулся из недельного тура, организованного правительством Германии и посвященного интернет-экономике главного торгового партнера России. Обе страны не были в числе пионеров развития IT-сектора и венчурного капитализма и целенаправленно решили догонять лидеров где-то в середине 2000-х, с прямым и активным участием государства.

В стратегиях, конечно, были существенные отличия. В Германии государство играло в большей степени координирующую роль, а главной средой развития стало, с одной стороны, университетское и академическое сообщество, а с другой стороны — крупный бизнес, который в принципе был склонен к инновациям куда больше, чем отечественный. Например, в 2010 году новые технологии внедряли почти 70% немецких предприятий, тогда как в России — менее чем одно из десяти. Как результат, на тот период в общемировом объеме высокотехнологичного гражданского экспорта Германия занимала 7,6%, в то время как Россия — унылые 0,25%.

Существенный разрыв, конечно, сохраняется и сегодня. Так, объем IT-рынка в России, по данным Минэкономразвития, составляет 18,3 млрд евро, в Германии — 73,5 млрд евро (или 75 млрд евро, по данным ассоциации BITCOM). Но по некоторым показателям, отражающим именно авангард развития, мы сделали большой рывок. Например, венчурный капитал, инвестированный в IT-сектор Германии в прошлом году, оценивается BITCOM в 240 млн евро. По России данные сильно разнятся. «Российская венчурная корпорация» (РВК) говорит о 792 млн долларов (двукратный рост), Национальная ассоциация инноваций и развития информационных технологий (НАИРИТ) насчитала по всем отраслям 290 млн долларов, из которых примерно четверть приходится на IT-сектор.

Еще из позитива: по оценкам НАИРИТ, общее количество стартапов в России выросло в прошлом году на 55%, а сроки их коммерциализации сократились в полтора раза. Это уже данные, характеризующие качество среды, а она для инновационной экономики даже важнее, чем валовые инвестиции.

В общем, среди всех больших проектов, к которым приложило руку российское государство, развитие инновационного бизнеса оказалось самым успешным, в том числе по международным меркам. На этом фоне даже недавнее утверждение премьер-министра Дмитрия Медведева о том, что в 2013 году российские компании потратят на инновационное развитие 550 миллиардов рублей, не выглядит утопическим.

Сколково

Но и на этом фоне Сколково уже сейчас, на середине проекта, выглядит сверхкрупным игроком. В прошлом году в проекты резидентов было привлечено 254 млн долларов частных инвестиций — и столько же выделено из бюджета. Портфель анонсированных контрактов составляет еще полмиллиарда долларов.

При этом собственно инвестиции в развитие проектов — только 15% от общих бюджетных ассигнований, в то время как траты на проектирование и строительство зданий и коммуникаций съедят 70% всех средств (оставшиеся 15% — это как раз совместный проект с Массачусетским университетом, по которому у следствия возникли вопросы к Илье Пономареву).

В Германии специальных инноградов, создающих идеальную среду, выгодно отличающуюся от «остальной» страны, не строят. Наоборот, немцы стремятся к тому, чтобы как можно больше новых IT-компаний создавалось на территории Берлина. Это должно качественно изменить экономику столицы, в которой уровень валового регионального дохода ниже, чем в среднем по стране. Впрочем, есть и американский опыт. Apple, еще по инициативе Джобса, строит суперофис в виде огромной четырехэтажной летающей тарелки, рассчитанной на 12 тысяч человек (Сколково — на 30 000). Свои квазигорода создают и Google, и Facebook.

Еще одна концептуальная претензия к Сколкову состоит в том, что инноград формируется не вокруг действующего университетского кластера, наоборот, Сколковский технический университет создается вместе с остальной «начинкой» проекта. Вопрос о том, можно ли с нуля и в сжатые сроки создать мощный университет, да еще ориентированный не столько на фундаментальные исследования, сколько на прикладные разработки, — конечно, дискуссионный.

Но в Германии корреспондирующий опыт есть. Я, в частности, посетил расположенный в Потсдаме Hasso Plattner Institute (HPI), созданный в 1998 году Хассо Платтнером — сооснователем SAP (единственная немецкая компания, ставшая ведущим игроком на глобальном IT-рынке). Это тоже частно-государственное партнерство: часть финансирования обеспечивает земля Бранденбург, часть — SAP. При этом в сфере чисто научной подготовки базой для HPI выступает университет Потсдама, а сам институт готовит прежде всего инженеров в области IT. Обязательный элемент подготовки: работа в команде, разработка собственного проекта, ориентированного на коммерциализацию — с возможностью получить грант до 100 тысяч евро на стартап. Плюс программа openHPI — бесплатное дистанционное обучение с помощью интернета со сдачей экзамена и получением сертификата.

«Сколтех» должен быть устроен по тому же образцу, только с большим количеством студентов и профессоров. В Сколкове уже работает и аналогичный постдамскому Открытый университет с 27 тысячами вольнослушателей — причем он в еще большей степени ориентирован на программу коммерциализации проектов и взаимодействие с инвесторами.

В общем, при всей гигантомании и перекосе в сторону пиара Сколково — это не только визитная карточка, но и центр притяжения для новой экономики, которая в России существует и развивается — незаметно для многих, в первую очередь благодаря общему удручающему фону. И уж точно Следственный комитет — худшая управляющая компания для проекта из возможных.