Когда сэр Алекс Фергюсон объявил, что уходит на покой, я испытал недоумение и поначалу даже не понял его слов. Куда уходит? Как уходит? Старина Фергюсон, невозмутимо жующий свою обязательную резинку на тренерской лавке, уже давно стал неотъемлемой частью футбола, такой же, как мяч, трава, бутсы, штанги, поле. Ну и куда он вдруг пошел? Есть вещи, которым не позволено никуда уйти, солнце должно быть на небе, дождь работает дождем, футбольному мячу не предоставляют отпуск, и вы, сэр Алекс, обязаны быть там, где неотлучно были весь свой долгий век: в футболе, на посту тренера «Манчестер Юнайтед». Потом дошло — ну да, ему же 72 года…
Поджарый, худощавый парень начал свой путь в футболе не в Академии на всем готовом, а во дворе, где были врыты столбы для бельевых веревок и где мальчишки играли с утра до вечера. Потом этот работяга с судоверфи, отпустивший знатные бакенбарды, с жуткой силой бил по сшитому из долек коричневому мячу на провинциальных шотландских полях. Это нынешние звезды шоу появляются на свет из инкубатора с розовой водичкой самопиара вместо крови, а шотландец Алекс вылез на свет рампы из футбольных подземелий, где рубился в составах никому неведомых команд «Дамферлин» и «Фалкирк» с никому не известными дуболомами и кувалдами. Он бодро вылез оттуда с румянцем на щеках, с резинкой во рту и с бодрым восклицанием: «Что за хрень!» на устах, которым до сих пор описывает многие явления футбольной жизни. А до не-футбольной ему дела не было.
Подход его к делу всегда был прост, даже элементарен. Дисциплина и самопожертвование — вот что прежде всего. «Тело клубу, душу Богу» — возможно, сэр Алекс не поднимался в своих призывах в раздевалке до такой патетики, но он это явно подразумевал. Кто бы ни играл в его «Манчестере», это всегда был быстрый, скоростной футбол, где края несутся по прямым линиям, а при подачах в центре штрафной взлетают в воздух сразу пять здоровенных мужиков. Олицетворением этого футбола были рыжий Скоулз, воспламенявшийся в игре так, что пожарные расчехляли огнетушители, и мрачный вездесущий Гиггз, просто не умевший быть медленным. Это был английский пролетарский футбол, где сачков не может быть, потому что сачки никогда не работают в цехах и на верфях; трудоемкий, простой, замешанный на темпе и упорстве футбол, где всем игрокам надо бежать со всех ног и ничего еще не потеряно, если счет не в нашу пользу, а идет 90 минута. Судья еще не свистнул? Ну так вперед!
Это был футбол, сделанный работягой Алексом Фергюсоном с помощью линейки, циркуля, молотка и дизельного генератора. Никаких тонкостей испанской перепасовки, никаких блоков итальянской обороны, никакой тактической зауми и никаких капризов в игре. Игроки сэра Алекса, сбитые с ног, тут же вскакивали, потому что знали: если тебе не оторвали ноги, ты не травмирован! Странным образом, иностранцы, приходившие в его «Манчестер», очень быстро усваивали эту манеру, сэр Алекс умел двумя-тремя ударами стамески вправить игроку мозги и пинком запустить его в самую гущу игры. Помню, я просто с ужасом смотрел на нашего Канчельскиса, пришедшего в «Манчестер», как он на скорости сто километров в час носился по краю, снося выставленные соперником противотанковые ежи. Это сэр Алекс сделал из него невиданный, скоростной трактор, корчевавший защиту и пулявший мячом по девяткам.
Чистоплюйства, самосбережения в игре и гламурного позерства сэр Алекс не терпел. Рыжего Скоулза он любил, потому что у того в жизни не было ничего, кроме футбола, и даже рекламных контрактов он не подписывал, потому что зачем парню, играющему в мяч, рекламировать одеколон или пусть даже дюбеля? Только отвлекаться от тренировок! Бэкхэм, неплохой игрок, раскрученный со своим дальним пасом чуть ли не до уровня гения Вселенной, вызывал у строгого сэра Алекса раздражение. Напрасно Бэк думал, что его слава секс-символа является ему защитой в раздевалке — сэр Алекс, разгневанный плохой игрой Бэка, запустил ему в лицо бутсой с засевшей между шипами землей и расшиб ему лоб. Но не только бутсой он швырял в игроков, он опрокидывал на них баки с водой и выговаривал им так, что они горестно называли его потом «устрашающим ублюдком», хотя и признавали, что «имели честь работать с ним». А он и не отрицал, откуда он, где его корни и кто он вообще такой. «Мы познакомились с моей женой на забастовке, потому что я был делегатом профсоюза и всё там организовал. Тогда она подумала, что я бандит, и это было недалеко от истины».
Такие люди, всей своей натурой и работой выражающие дух народа, появляются нечасто. Предыдущим подобным человеком в Англии был сэр Уинстон Черчилль. Внешне они очень непохожи, тучный любитель сигар Уинстон и поджарый Алекс, даже в 70 лет любивший натянуть ярко-красную футболку и почеканить мячиком. Но и тот, и другой были воплощением британского здравого смысла, который позволил большому любителю скаковых лошадей сэру Алексу сказать про жеребца «Скала Гибралтара», что «он бегает лучше, чем Бэкхэм или Верон, а стоит значительно дешевле». Оба джентльмена являют собой пример британского консерватизма, который не меняет привычек и маршрутов, несмотря на то, что мир становится все более переменчивым. В эпоху, когда понятие клубной верности аннулировано, а игроки и тренеры, как жиголо, готовы обслуживать того, кто больше даст — сэр Алекс проработал в одном клубе и на одном месте 26 лет подряд.
Современные комментаторы часто употребляют неизвестно кем выдуманную фразу: «Игра забудется, результат останется». Я уж не знаю, кто их этому научил, на каких курсах мелкого цинизма они набрались подобной бухгалтерской чепухи. Да нет же, бараны! О результатах сэра Алекса, о всех его чемпионствах и призах, будут читать в справочниках любители цифр, а те, кто любит футбол как живую жизнь, никогда не забудут игру его «Манчестера», эту широкую атаку на полной скорости и этот британский волевой порыв, не иссякавший никогда.
