Скриншот: Яндекс Карты. Окна «Зубовского института» смотрят на Исаакиевскую площадь

Сегодня РИИИ — или, как его еще называют, Зубовский институт, — единственный из институтов в структуре Министерства культуры РФ, который активно сопротивляется так называемой политике оптимизации деятельности подведомственных учреждений, которую проводит Минкульт. Зубовский — единственный, кто сохранил свое прежнее руководство. В начале этого года ушел директор Института искусствознания Дмитрий Трубочкин, в середине мая — Юрий Веденин, директор Института культурного и природного наследия имени Д.С. Лихачева. В прошлую пятницу написал заявление об уходе Кирилл Разлогов, с 1988 года возглавлявший Институт культурологии. По мнению сотрудников РИИИ, которое они высказали в письмах и телеграммах, направленных президенту и правительству страны, оптимизация, которую затевает Минкульт, очень напоминает банальное уничтожение науки.

Российскую культуру, особенно учреждения науки в этой сфере, лихорадит весь последний год, с тех пор как в мае 2012-го пост министра культуры занял Владимир Мединский. В начале лета прошлого года министерство приняло решение о проведении модернизации и оптимизации в сфере науки. Решение было принято в ответ на требование президента Владимира Путина повысить зарплату работникам сферы культуры и искусства, довести ее до 128% от средней по регионам. Задачу, поставленную президентом, нужно было выполнять, но средства на повышение зарплат в культуре не были заложены в бюджет. Следовательно, оставалось использовать внутренние резервы — то есть сократить часть сотрудников, а остальным повысить зарплату за их счет.

В конце лета Кирилл Разлогов, тогда директор Института культурологии, озвучил идею — объединить все научные институты Минкульта в одну общую структуру, создать что-то вроде гуманитарного «Сколково» со штатом примерно 100 человек, который обслуживал бы всю страну. В конце прошлого года эта идея вызвала бурные протесты сотрудников Института искусствознания: после скандалов в прессе и массовых акций им удалось сохранить самостоятельность. Но Дмитрий Трубочкин, возглавлявший его, через месяц после акций протеста, неожиданно для всех сотрудников, ушел по собственному желанию. Кирилл Разлогов продолжал настаивать на слиянии и предложил присоединить РИИИ к своему Институту культурологии.

С осени 2012 года вокруг РИИИ начались странные маневры чиновников Министерства культуры, и все — откровенно связанные с недвижимостью, которой владеет институт. Сначала с визитом сюда приехал Никита Степанов, советник министра, в недавнем прошлом — руководитель Фонда развития жилищного строительства (в Петербурге господин Степанов особенно запомнился скандалом вокруг изъятия фондом земли у Всероссийского НИИ растениеводства им. Вавилова). Замминистра внимательно осматривал здание (бывший особняк графа Зубова на Исаакиевской площади, д. 5). Удивлялся, как много сохранилось там подлинных элементов оформления интерьера.

Третий визит был еще более интересным. Комиссия Минкульта во главе с директором департамента науки и образования Александрой Аракеловой тоже проверяла состояние здания. Но буквально через день дня после возвращения госпожи Аракеловой в Москву в отделе кадров министерства появилось заявление Татьяны Клявиной, директора РИИИ, об уходе «по собственному желанию по состоянию здоровья». Татьяна Алексеевна узнала об этом от коллег и потребовала объяснений от чиновников — откуда взялось заявление об уходе, которого она не писала? Кто подделал ее подпись? Через несколько дней Татьяне Клявиной позвонил заместитель министра культуры Григорий Ивлиев и извинился перед ней за этот инцидент от имени господина Мединского.

В начале мая этого года руководство РИИИ получило из Министерства культуры официальное письмо с категорическим требованием в ближайшее время повысить зарплату своим сотрудникам за счет внутренних резервов. В ответ коллектив института буквально взбунтовался. С 6 мая на сайте РИИИ появилось открытое письмо ученых, в котором сказано: «Сегодня нам предлагают своими руками выкинуть из профессии еще треть наших коллег. Но даже крысы покидают территории, где внутри сообщества начинается спровоцированное поедание собратьев». На открытом собрании коллектива РИИИ в середине мая, куда были приглашены и чиновники Минкульта, его участники говорили, что любое сокращение в научной сфере подразумевает уничтожение целых школ, направлений, методологий, создававшихся многими десятилетиями. Особенно оскорбило ученых, что министерские чиновники, которые одним росчерком пера готовы расправиться с их институтом, ни разу не встретились с коллективом. «Почему ни с кем не беседовали, не разговаривали с нашими сотрудниками? — возмущался Аркадий Климовицкий, доктор искусствоведения, всемирно известный ученый, автор книг о Бетховене, Стравинском. — Вот Михаил Швыдкой знал нас по имени-отчеству. Нынешние чиновники совершают сейчас ошибку, от которой потом не отмоются!»

Евгений Герцман, доктор искусствоведения, один из ведущих российских исследователей в области античной и византийской музыки, призвал коллег к сплочению: «Хватит дрейфить! Мы целый год дрейфили, пока из министерства присылали всякую ерунду! Я не знаю, что в Министерстве культуры понимают о культуре и искусстве, но в науке о культуре они точно ничего не понимают. Продолжаются худшие традиции советской власти — мои родители работали в оперном театре, где директором сначала был старый большевик, потом бывший директор тюрьмы. Я работал в музыкальном училище, где директором был бывший секретарь райкома. И сейчас все повторяется — культурой пытаются руководить номенклатурные чиновники».

В середине мая в газете «Культура» выступила Ирина Урмина, ведущий научный сотрудник Российского института культурологии. Она обвинила Клявину в том, что та не прислала вовремя концепцию развития института и не приехала сама ее представлять. «Это не соответствует действительности, мы все отправили в срок, — говорит Джамиля Кумукова, научный сотрудник, председатель профкома РИИИ. — Мы даже получили оттуда ответ — наша концепция не устроила министерство, нам просто вернули ее на доработку».

— Я могу приехать в Министерство культуры только по вызову учредителя, — говорит Татьяна Клявина. — В прошлом году меня вызывали 15 раз, и единственный раз, когда я по болезни не смогла приехать в Москву, мне сейчас ставят в вину, обвиняя в уклонении от встреч с руководством. Кстати, тогда мне не сказали, что будет обсуждаться наша концепция, а пригласили для обычной встречи.

В программе «Момент истины», вышедшей на экраны на прошлой неделе, Андрей Караулов фактически обвинил Татьяну Клявину в коррупции. Он заявил, что архив и библиотека института находятся в катастрофическом состоянии, что сама Клявина, оказывается, приватизировала и продала квартиры, которые расположены в этом доме, а деньгами не поделилась с сотрудниками. При этом на экране мелькали кадры помещений и интерьеров, не имеющих никакого отношения к особняку на Исаакиевской площади.

— То, что было показано по телевидению, снято не у нас, это не наши интерьеры, не наши предметы, — сказала Татьяна Клявина. — Интересная история получается: Караулов обвиняет нас в плохой заботе о здании, а у меня на руках официальные документы, выданные Комитетом по использованию и охране памятников. Комитет хвалит нас за то, как мы отреставрировали особняк, в том числе и библиотеку!

О якобы плохом состоянии здания на Исаакиевской площади, о необходимости его масштабного ремонта говорил и замминистра господин Ивлиев на встрече с коллективом РИИИ. И в Институте сразу заговорили, что, похоже, повторяется история с бывшим министром обороны Сердюковым — он в свое время тоже за бюджетные средства ремонтировал казенную собственность, а потом передавал ее частным лицам.

История с приватизацией квартир в изложении Караулова полностью перевернута с ног на голову. В Зубовском особняке действительно есть жилые квартиры: еще в начале 20-х годов прошлого века граф Зубов приспособил несколько сенников, помещений для карет и лошадей под жилье для иногородних сотрудников, приезжавших в Петроград. Потом квартиры там так и остались, главным образом, коммунальные. Кстати, все ордера на жилье в служебных помещениях РИИИ, выдавало государство. Когда началась приватизация, некоторые жильцы решили сделать квартиры своей собственностью. Татьяна Клявина попыталась не допустить уничтожения федеральной собственности. Несколько лет длились судебные процессы, в которых РИИИ отстаивал интересы государства. Но суд решил, что граждане имеют право приватизировать квартиры и комнаты, в которых они и их родственники жили многие десятилетия. Согласно судебному решению, сейчас из 14 квартир 8 полностью приватизированы, в некоторых коммуналках приватизированы комнаты. А господин Караулов все исказил, обвинив Клявину в том, что это она приватизировала квартиры.

Выступая в конце мая на одном из брифингов, Владимир Мединский пообещал не трогать Зубовский институт и сохранить его здание за Минкультом. Но о подробностях дальнейшей судьбы РИИИ умолчал.

Больше всего беспокоит руководство РИИИ судьба науки. Сейчас здесь трудятся в аспирантуре тридцать молодых ученых, приехавших в Петербург из разных концов страны — от Улан-Удэ до Калининграда.

— Когда они меня спрашивают, что будет, если институт прекратит существование, я говорю им: ребята, в 30-е годы тоже были трудные времена, когда судьба почти тысячи студентов висела на волоске, но они верили и занимались, — говорит Татьяна Клявина. — Сейчас действительно все очень похоже на то время, даже лексика такая же.

Институт ежегодно выпускает не меньше 15 изданий, многие из которых — уникальны. Например, 12-томная энциклопедия «Музыкальный Петербург XVIII век». Издание получило мировой резонанс, она признана во всем мире самым полным собранием информации о музыкальной жизни столицы Российской империи того времени. Институт планировал сделать ее современную онлайн-версию (это было одно из основных направлений концепции развития РИИИ, которая так не понравилась Минкульту). Или 6-томное издание музыкального фольклора татар, часть томов уже вышла. Во всех европейских библиотеках есть изданная специалистами РИИИ энциклопедия еврейского фольклора Западной Белоруссии и Украины по материалам известного фольклориста Михаила Береговского. Уже вышли из типографии три тома словаря театроведческих терминов и понятий, сейчас готовится четвертый. Практически подготовлена к изданию энциклопедия Александринского театра — сейчас институт ведет переговоры с потенциальным спонсором. Правда, теперь, когда судьба не только директора, но и самого РИИИ находится в подвешенном состоянии, рассчитывать на успешные поиски спонсора институту уже не приходится.

«Трагические судьбы директоров института за 100 лет не внушают мне оптимизма, — пишет Татьяна Клявина в открытом письме, направленном коллективом РИИИ в СМИ. — Кто эмигрировал, кто расстрелян или погиб в лагерях, кто ошельмован по пути в светлое будущее… Раньше уничтожали по идеологическим причинам, ныне на кону просто недвижимость. За двадцать лет моей работы было четыре серьезнейших попытки отнять здание. Но всегда министерство поддерживало институт в этих непростых обстоятельствах. Что же случалось теперь?»

Наталья ШКУРЕНОК

Историческая справка

Российский институт истории искусств — уникальное явление: в 1912 году его основал на свои средства граф Валентин Платонович Зубов, считавший, что Россия нуждается в научно- просветительском учреждении для изучения изобразительных искусств. Мощный, невиданный прежде расцвет живописи, активный интерес к художественной критике, большое количество коллекционеров, вернисажей, мастерских художников — все это стимулировало развитие науки об изобразительном искусстве как самостоятельной области знания. Зубовский институт стал первым в России и одним из первых в мире специальным искусствоведческим научным учреждением. В голодном Петрограде 20-х годов в его залах выступали Маяковский, Тихонов, Хармс, Яхонтов, многие другие. С середины 20-х здесь открылись отделения истории музыки, театра, словесных искусств, киноотделение. Институт собрал в своих стенах плеяду блестящих ученых: здесь работали Тынянов, Эйхенбаум, здесь разрабатывал теорию музыкально-исторического процесса Борис Асафьев, а Алексей Гвоздев создавал российскую театроведческую школу. В институте возникали новые направления науки: музыкальное инструментоведение, фольклористика, киноведение.

После многочисленных чисток в 1931 году институт реформировали в Ленинградское отделение Государственной академии искусствознания. В 1962-м его слили с ленинградским Театральным институтом, в 1968 году институт стал научно-исследовательским отделом Института театра, музыки и кинематографии. И только в 1992 году он вновь обрел самостоятельность и вернул себе прежнее название — Российский институт истории искусств.