СюжетыКультура

Тейт гостит на Волхонке

В ГМИИ им. А.С. Пушкина — «Прерафаэлиты. Викторианский авангард»

Этот материал вышел в номере № 64 от 17 июня 2013
Читать
В ГМИИ им. А.С. Пушкина — «Прерафаэлиты. Викторианский авангард». Можно смело сказать, что «Братство прерафаэлитов» состоялось как отдельное направление в английской живописи во многом благодаря критику Джону Рескину и объединяло художников, имеющих больше различий, чем сходств.

Когда у Трюффо спросили, что, по его мнению, объединяет режиссеров «новой волны», он процедил: ничего общего, просто посчастливилось дебютировать в одно время. Можно смело сказать, что «Братство прерафаэлитов» состоялось как отдельное направление в английской живописи во многом благодаря критику Джону Рескину и объединяло художников, имеющих больше различий, чем сходств. И только по незнанию или невнимательности можно спутать Джона Эверетта Милле с Данте Габриэлем Россетти или Уильямом Холманом Хантом .

Россетти, Милле и Хант составляли костяк «Братства…». Оно возникло в 1848 г. и распалось через пять лет — после вступления Милле в Королевскую академию художеств: в глазах остальных он стал соглашателем и номенклатурой, хотя до конца жизни сохранил верность своим принципам и как никто умел писать прозрачный воздух осенних сумерек. Это стандартные претензии к лидеру, внедрившемуся в систему и пытающемуся преобразить ее изнутри. Прерафаэлиты появились в викторианской Англии с ее тогдашним социальным расслоением, отчуждением, бесправием слабых и экспансией цивилизации в неразвитые страны, и, если стереть датировку, все это отчетливо отдает сегодняшним днем.

Рескин настаивал на антибуржуазной сущности прерафаэлизма, но это не совсем справедливо: многие сознательно избегали намеков на современность и уходили в цитатность и вычурное эстетство (Россетти), мещанство (поздний Хант) или мифологию (Бёрн-Джонс). Но был Милле с его царапающим натурализмом и социальностью — не избегая книжных сюжетов, охотно погружаясь в Шекспира, Теннисона и Патмора, он выуживал из них актуальную проблематику. В 21 год он пишет «Дочь дровосека» и «Мариану», два холста о социальных барьерах, препятствующих счастливому браку. Год спустя изображает гугенота в канун Варфоломеевской ночи: возлюбленная пытается повязать ему отличительный знак католиков — белую ленту, но он с грустью и нежностью отказывается от помощи. В том же году Форд Мэдокс Браун начинает растянувшуюся на 13 лет (1852—1865) работу над одной из лучших своих картин: «Труд» показывает нищих всех мастей, за которыми со стороны наблюдают солидные господа и сочувствующая интеллигенция, причем не вмешиваются ни первые, ни вторые. Одновременно Браун начинает писать другую прославившую его картину — «Прощание с Англией». В те годы из страны по финансовым и иным причинам ежегодно эмигрировали сотни тысяч человек, сам художник одно время задумывался над тем, чтобы уехать в Индию, — неявная рифма к сегодняшним разговорам об эмиграции. Тогда, впрочем, на то были реальные причины. А в 1857 г. близкий к прерафаэлитам Генри Уоллис создает «Дробильщика камней»: Закон о бедных (1834) заставлял бедняков браться ради пропитания за любую работу, и Уоллис изобразил чернорабочего, умершего от истощения.

Выставочное пространство оставляет эти картины в вакууме, лишает их актуального контекста. Важно понимать, что они появлялись в период дискуссий вокруг романов Диккенса (который, к слову, прерафаэлитов терпеть не мог) и теории Дарвина, и у «Братства…» свое место в ряду этих великих реформаторов. Все же реформаторов, а не авангардистов: прерафаэлиты были декларативно старомодны — но картина Боттичелли, расположенная в начале экспозиции, возвращает все на свои места: это дерзкая реформаторская живопись, не имеющая (при всех известных отсылках к Мантенья и Перуджино) ничего общего со старыми мастерами. Достаточно сравнить «Мадонну на лугу» Беллини (1505) с тем, как преломил этот сюжет Мэдокс Браун в картине «Возьмите своего сына, сэр» (1851) — он присвоил сюжет и очистил его от сусальной прелести и умиления. Картина не завершена, но она живая, и это чувство — первое, что испытываешь от лучших прерафаэлитов. И «Офелия» Милле — тоже живая, какая разница, что мертвая. Офелия это подспудно чувствует и не расстраивается. Потому что рядом висит холст, на нем Спаситель, и он тоже знает, что смерти нет.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow