В последние годы русский язык пополнился многими странными словами. Иногда — в связи с происшествиями, что регулярно случаются с нашими соотечественниками. Так, например, уже примелькалось понятие «коронерский суд», который рассматривает на берегах Туманного Альбиона то одну загадочную смерть, то другую. Литвиненко, Перепеличный, Березовский… Российского аналога у подобного суда нет, потому «Новая» и решила рассказать, что же это такое.

Утро. Центр Лондона. Улица Стрэнд. Леди и джентльмены с белыми париками и черными мантиями под мышкой и с папками бумаг в руках быстрым шагом направляются к центральному входу монументального комплекса зданий. Если бы не эти парики с мантиями, судей было бы не отличить от обычных посетителей — истцов, адвокатов, ответчиков, журналистов, — которые тоже спешат в Королевский суд Лондона, где рассматриваются гражданские дела, имеющие широкий общественный резонанс. Потому вокруг — полно папарацци, но внутрь их не пропускают — в английских судах съемка категорически запрещена.

«Парики» проходят в здание наравне со всеми — по очереди. Никаких отдельных входов и выходов для них нет, да и быть не может, потому что Royal Courts of Justice (в буквальном переводе — «королевский судный двор») понты терпеть не может, впрочем, как и вся английская судебная система.

Royal Courts of Justice похож на собор в неоготическом стиле. Огромен, внутри отделан темным деревом, на стенах — старинные холсты с ликами строгих судей прошлых лет. Но вас сюда пропустят без звука, не спросят, на какое заседание идете, и даже не заставят предъявить паспорт. Единственная формальность — рамки металлоискателей.

Правда, добраться до нужного зала — все равно приключение, особенно если вы здесь впервые. Потребуется преодолеть несколько переходов, анфилад, спуститься или подняться по винтовым деревянным лестницам… Ведь здание возведено в 1873—1882 годах и, между прочим, по проекту бывшего адвоката Джорджа Эдмунда Стрита. Сегодня охраняется государством. Потому как памятник. Но живой. Со своими традициями, устоями и целями, главная из которых банальна и проста — суд устанавливает истину. И цели этой королевский судный двор изменять не хочет. Причем даже тогда, когда изменить ей просит само государство. В ответ из Royal Courts of Justice дают понять: мы независимы, и давить на нас бесполезно.

Мнение правительства суд не интересует

Свою приверженность целям и традициям британское правосудие сегодня вынуждено доказывать в связи с делом об убийстве Александра Литвиненко. Именно в стенах Королевского суда никак не может начаться по существу коронерское дознание о причинах смерти российского эмигранта. Процесс тормозят британские власти, потребовавшие исключить из публичного следствия ключевые материалы дела, которые сами и предоставили еще несколько месяцев назад. А именно — свидетельства о возможной причастности к смерти Литвиненко российского государства и о том, что британская разведка MI-6 якобы могла предотвратить гибель экс-офицера ФСБ.

Просто так сложились звезды, что именно сейчас Великобритания решила замириться с Россией по сирийскому вопросу. Тут и выяснилось, что материалы по делу Литвиненко, как сказал судье-коронеру сэру Роберту Оуэнуминистр иностранных дел сэр Уильям Хейг, могут нанести «ущерб национальным интересам всего королевства».

Так не пойдет — ответил судья: не то чтобы он вмешивается в политику, но не желает, чтобы политика вмешивалась в его дела — то есть в отправление правосудия и исполнение профессионального долга. И сэр Оуэн день за днем объясняет правительству, в чем смысл, задачи и цели коронерского дознания. А если правительство не прислушается, то он, сэр Роберт Оуэн, выйдет из дела, поскольку не собирается из суда устраивать фарс.

…Inquest — так в Великобритании называется публичное судебное дознание, которое проводится в случае смерти при невыясненных обстоятельствах. Это дознание проводится как раз коронером — специальным судьей при органе местного самоуправления города или графства.

У инквеста нет статуса официального судебного разбирательства, он проводится вне рамок уголовного дела, нет здесь даже сторон процесса, а есть лишь «заинтересованные лица», желающие установить обстоятельства гибели того или иного человека. Коронер не может вынести приговор. Он лишь заслушивает свидетелей, экспертов, сотрудников спецслужб и полицейских — и на основе всех этих доказательств устанавливает причины смерти. Если это было убийство — называет причастных к нему лиц (но не виновных) и передает дело в традиционный уголовный суд.

Коронерская служба Британии — институт, существующий с 1194 года, правда, изначально он был основан для поддержания интересов монарха в уголовных делах. Должность коронера означает буквально: «представитель интересов Короны».

И вот ныне один из «представителей интересов Короны» — судья по делу Литвиненко сэр Роберт Оуэн — говорит правительству: он, судья, конечно, может не рассматривать в ходе дознания свидетельства о причастности к смерти Литвиненко российских властей, но тогда его, коронера, долг — «проведение полного, справедливого и бесстрашного расследования» — окажется «под сомнением», а сам вердикт — «введет в заблуждение».

То есть сэру Оуэну, чтобы ответить на вопрос, умышленным ли было отравление Литвиненко полонием-210 и кто может быть к этому причастен, необходимо рассмотреть в публичном процессе все доказательства. И слушаться в суде должны версии всех заинтересованных лиц: не только Марины Литвиненко и Скотленд-Ярда (настаивающих на причастности к делу россиян Андрея Лугового и Дмитрия Ковтуна), но и версия Следственного комитета РФ (тоже пожелавшего быть заинтересованным лицом) — о причастности к гибели Литвиненко Бориса Березовского. Должна была слушаться и версия подозреваемого Андрея Лугового, но тот отказался, поскольку «пришел к выводу, что британские власти не дадут возможности доказать свою невиновность». Наконец, должны были выслушать и Березовского, но увы…

Все было уже детально расписано, как всегда бывает в английском процессе, но тут вмешался британский МИД: уберите из дела то-то и то-то. И тогда сэр Оуэн вслед за вдовой Литвиненко Мариной, когда-то инициировавшей этот инквест, принимает решение его саботировать — а как иначе, если не дают исследовать ключевые доказательства. В том, что они ключевые, кстати, сомнений не было и у предыдущих коронеров (они по разным причинам не смогли участвовать в деле), которые отмечали публично: «Установлено наличие достаточных доказательств, чтобы обвинить российское государство в смерти Александра Литвиненко».

Судья-саботажник

Оуэну на вид 50-55. Бывший адвокат. В Англии вообще в судьи идут, поработав в адвокатуре: многолетняя практика — обязательна, без этого о белом парике и черной мантии мечтать не стоит.

И мне очень хотелось посмотреть на судью, который «послал» правительство. Это оказалось просто. На предварительные слушания (в России всегда закрытые) может прийти любой. Более того — коронерское дознание создало специальный сайт, на котором уже сейчас публикуются стенограммы заседаний и документы. Там же — контакты для СМИ и публики.

И кто бы вы ни были — журналист или любопытствующий зритель — вы можете написать «менеджеру связи дознания» Майку Уикстиду и просто предупредить, что вы придете на заседание. Так поступила и я. Написала из Москвы, и через 15 минут Майк мне ответил: «Хеллоу, Вера! Вы в каком качестве придете — как публика или как журналист?» Ответила — как журналист. «Ок, — пишет он мне. — С нетерпением ждем встречи с вами! Если ваши другие коллеги или знакомые изъявят желание прийти, дайте знать. Майк». А перед самим заседанием Майк может предупредить: «Приходите пораньше, вдруг в зале не хватит мест».

Когда я впервые увидела Майка — удивилась сильно. Мне-то казалось, что он — такой позитивный паренек из пресс-службы. Но ему, представьте, лет 60. И он каждого с улыбкой встречает на входе.

Вхожу в зал, удобно устраиваюсь в кресле — никакие приставы не мозолят глаза и не стоят над душой, каждые 5 минут напоминая, чтобы я выключила уже выключенный телефон. Приставов или какого-то их подобия тут нет вообще. И без них как-то знают, что звук у телефона надо отключать и требуется соблюсти этикет — не только подняться с места, когда судья входит в зал, но и поклониться ему.

Сэр Роберт Оуэн вел заседание очень спокойно. Только выглядел печальным, особенно в тот момент, когда сообщил, что выйдет из процесса, если правительство помешает сделать инквест открытым для публики и журналистов судебным расследованием. «Если не будет публичности, — говорил коронер, — то я выхожу из процесса».

На него давит правительство, глава МИДа обжалует его решения в вышестоящих инстанциях, а он тихо говорит Марине Литвиненко: «Вы, пожалуйста, доверяйте мне в этом процессе. Вы должны доверять…».

Нет, судью, конечно, никто не беспокоит телефонными звонками. Власти спокойно и цивилизованно обжалуют решения коронера. Другое дело, что сэра Оуэна вмешавшаяся в дело политика весьма огорчает, и он не сдается, все пытается разъяснить. Так, в ответ на выход из дознания Андрея Лугового он публично будет сожалеть, что россиянин просто-напросто не понимает, что принцип независимости суда является фундаментом верховенства права в Британии. А еще судья каждый раз приносит извинение заинтересованным лицам за затягивание слушаний по существу. А еще — требует в суде объяснений от представителя правительства за телефонный звонок Марине Литвиненко (май этого года), когда сотрудник МИДа заверит вдову, что проходившая в тот момент в Сочи встреча Путина и Кэмерона никак не повлияет на дознание. Сэр Оуэн по этому поводу скажет, что «возмущен» действиями властей, которые, минуя официальные юридические процедуры, с какой-то стати совершают звонки заинтересованному по делу лицу. И представитель правительства под смешки публики спешно покинет заседание, чтобы обо всем доложить руководству и принести в суд официальное разъяснение.

Скотленд-Ярд и журналисты

Заинтересованные лица располагаются в зале — напротив судьи. Марина Литвиненко со своими адвокатами сидит рядом с представителями Скотленд-Ярда и юристом от СМИ, по другую сторону — правительство, Минобороны, СК РФ и британское атомное агентство: два лагеря. За «лагерями» в креслах — журналисты и публика. Среди публики иногда можно заметить пытающегося косить под журналиста сотрудника ФСБ.

Да, вы не ослышались. Британские СМИ действительно добились того, чтобы их сделали в процессе заинтересованным лицом. Их адвокат, наравне со всеми, делает заявления, отвечает на вопросы и задает их другим заинтересованным лицам. Позиция СМИ понятна: журналистский пул категорически выступает за публичный процесс и огласку всех доказательств. Правда, когда началась свистопляска с правительством, из корпорации журналистов, решивших участвовать в процессе, вышло государственное BBC.

Вы не ослышались дважды. Полицейские из Скотленд-Ярда — тоже заинтересованное лицо. Им важно, чтобы результаты проведенного ими расследования не пропали под завесой государственной тайны и политических договоренностей. В зале сидят те самые полицейские, которые находились в клинике рядом с Александром Литвиненко на протяжении последних трех недель его жизни и допрашивали его, буквально вытягивая каждое слово — из-за образовавшихся в горле язв он уже практически не говорил. И Марина рассказывает мне, что помнит, как эти взрослые мужики, выходя из палаты, не могли сдержать слез… А когда начался инквест, они ей сказали: «Мы будем с тобой» — и теперь тоже настаивают на обнародовании всех материалов, несмотря на мнение своего же правительства.

И всем присутствующим важен вердикт, только — по-разному. Одни — британский МИД, Министерство обороны Великобритании (его представитель и вовсе просит засекретить всех свидетелей), атомное агентство и наш российский Следственный комитет — бьются за то, чтобы ни в коем случае не допустить «утечек». А другие — вдова, журналисты и полиция — просто хотят знать: действительно ли 1 ноября 2006 года в Лондоне, в отеле «Миллениум» на Гровенор-сквер был совершен акт ядерного терроризма. А если да, то кто его совершил.

P.S.Очередное предварительное слушание по делу состоится в начале июля. К этому времени правительство Великобритании пообещало дать окончательный ответ.