Ой-ой-ой! — пугались мы с двумя эстонскими спутницами, когда ереванский таксист врезался во встречный поток или лихо разворачивался поперек улицы. «У нас так не ездят, точнее, тот, кто так ездил, уже давно не живой», — холодно откомментировал нашу нервность соотечественник моих новых знакомых. Таксист посмотрел на него снисходительно.
Если полагаться на них, то далеко не уедешь, хотя у фестиваля и появились серьезные партнеры — Министерство Иностранных дел и Министерство культуры Армении, МИД Эстонии, Одесский областной совет. Пресс-секретарь президента Армении без лишних слов (он на них вообще профессионально скуп: ни одной утечки информации за весь расслабленный вечер в ресторане) помог с транспортом, и все же миссия, как говорит Меэлис Кубитс, прошла за счет гражданской инициативы, гражданской организации и гражданского финансирования. И это — обнадеживающий опыт для всех, кто не готов обивать государственные пороги.
Тем более, это бесперспективно не только у нас. Контрастом радостному настроению в залах были печальные разговоры на ереванских улицах. Широкие, зеленые, с респектабельными домами из туфа всех оттенков коричневого, они напоминают о былой жизни, которая пожилой армянке с грошовой пенсией кажется раем, а студентке филфака — источником нынешних бед. Про беды говорил и бомбила, взявший с заезжей простофили в четыре раза больше денег, чем следовало, и отрабатывавший непомерный тариф рассказами о местной жизни: о власти, гребущей под себя, о трамвайных рельсах, проданных иностранцам, о знаменитом винзаводе «Арарат», где давно хозяйничают французы, об американцах, построивших огромное посольство ввиду своих иранских интересов, о зарплате в сто долларов, об отсутствии работы… Проезжая мимо мирного парка, он понизил голос: «Сюда не надо ходить, здесь одни голубые». Мои уверения, что они не страшные, прервал суровым: «Все страшно».
Разговоры о рухнувшем образовании, ненадежной медицине, массовых отъездах начинались сразу после восторгов по поводу красоты города и славной истории. Бывшая сотрудница особого отдела при ЦК партии, вызвавшаяся показать нам дорогу, огорошила меня вопросом: «Почему нам не разрешают голосовать за Путина?» — «Вам своих бед мало?» — «Вот и моя невестка, она в вашей Думе на высоком посту, говорит, что вы его не цените, а я за сильную руку» — «И за Сталина ?» — «Упаси бог! Он армян в Сибирь выслал. Правда, сейчас они туда сами едут. Сманили людей обещаниями, вроде, земля, работа, а такой работы, как там, и у нас полно. Но здесь армяне не будут двор мести, на стройке пачкаться, а в России унижаются. Вы не подумайте, я русских уважаю, моя внучка в русскую школу ходит, но сердце рвется смотреть, что с народом стало. Он же такой умный, всего добиться может».
Глядя на мощный, энергетический город, поражаясь красоте вырубленного в скале знаменитого храма Гегард, где метафоричен сам переход из сумрака низа к струящемуся из купола свету, я тоже, кстати, думала о том, почему народ такого ума, такой силы и стойкости не может справиться со своими житейскими — о политических не говорю — бедами. Почему уповают на дядю или с Запада, или из России — говорят, что безбедно живут только те, кому помогают родственники оттуда. Впрочем, председатель координационного совета проекта «Армения 2020» Рубен Варданян учредил фонд развития не семьи, а Армении, чтобы преодолеть скепсис и добиться не выживания, а процветания страны, которого так жаждут люди.
После апрельской инаугурации президента Армении Сержа Саргсяна тысячи недовольных, возбужденные лидером оппозиционной партии "Наследие", экс-кандидатом в президенты Армении Раффи Ованнисяном, пробирались (транспортные пути были перекрыты) к стенам парламента, чтобы потребовать честных перевыборов, но их протест захлебнулся — у их предводителей не было никакой программы. Ожидается, что разочарование снова подхлестнет эмиграцию, на которую и так настроена молодежь. И это притом, что когда разговариваешь с кем-то из молодых, они с любовью и надеждой говорят о своей стране. Молодой человек, спрошенный, как пройти в Камерный театр, ревниво поинтересовался, как мне нравится Армения, и к моим восторгам добавил толковый рассказ о Татевском монастыре, который в средние века был философским и научным центром, и до сих пор сохранил ауру высоких помыслов (что подтвердилось стократно, когда большая фестивальная компания вернулась оттуда и долго не могла угомониться, обмениваясь впечатлениями). Филологини Славянского университета, где тепло и смешно проходили чтения победительницы «Русской премии» писательницы из Черновцов Марианны Гончаровой и лауреата премии "Baby-НОС" Наринэ Абгарян, надеются, что русский язык обеспечит их работой в Ереване. Конечно, он не в таком ходу, как раньше, но и гонений на него нет, а русская школа имени Пушкина по-прежнему остается одной из самых престижных в столице. Правда, особых усилий с нашей стороны выиграть конкуренцию у английского не ощущается, но это уже совсем другая материя. Мы ведь говорим не о политических играх, а о диковинной по нашим временам гражданской инициативе людей, сделавшей для сближения народов больше, чем государственные гранты, брошенные на укрепление престижа страны за рубежом.
